Ну стала, а потом…

Какого чёрта я всё сломал?

Полина была гамельнским крысоловом с голосом-флейтой, а я… крысой.

Я откинулся на спинку рабочего кресла и почти взвыл. В голове ещё бултыхалось ночное виски, табак и горечь предательства. Моего. В пустой квартире, где она всё узнала.

— Макар Владимирович, — в кабинет пролезла голова секретарши, — там до вас мама дозвониться не может.

Я кивнул и махнул рукой.

— Да? — спросил я у матери, которая уже вся извелась после встречи с Полли.

— Макар, если ты из-за этой шалашовки отказался от ребёнка… — надрывалась трубка, и меня подхлестнуло волной злости.

— Ещё хоть раз я услышу что-то подобное о Полине… — прохрипел я, сжимая пальцами телефон. Мать примолкла и засопела.

— Это неблагоразумно — открещиваться от дитя только потому, что тебе жена не может родить.

— Мне кажется, я доходчиво объяснил, что мой ребёнок может быть только у Полины… — мой голос хрустел как весенний лёд. Меня бесило до невозможности, что мама позволяет себе высказываться о Полине как о какой-то…

— Мне не нужны твои объяснения, — пыхтела мать, не думая о последствиях своих вспыльчивых слов. — У тебя должен был быть ребёнок, но ты пускаешь свою жизнь под откос, чтобы ублажить бездетную жену…

— Мама, — оскалился я. — Как у тебя язык не отсох такое говорить о Полине?

— Это у тебя мозги отсохли со своей Полиной! Ладно хоть на стороне ребёнка заделал!

— Знаешь что, мам… Говорю последний раз. Или ты прекращаешь унижать мою жену, или я урезаю твоё содержание до размеров прожиточного минимума…

Мать понимает только язык денег. С ней нереально договориться другим путём, и она сама толкнула меня на эту манипуляцию.

— Ты неблагодарный! — крикнула мать. — Я столько в тебя вложила. Ночами не спала. Я жизнь на алтарь твоего будущего принесла. Я не так тебя воспитывала!

— Ты права. Если бы меня воспитывала ты, то сейчас ни копейки бы не получала. Хорошего дня.

Я отбросил телефон.

Воспитывала она меня. Угу, как же. И как только язык поворачивается такое нести? Мои манеры и то, что перед партнёрами на кортанах не сижу, заслуга только Полины и её семьи. Первый раз, когда пришёл знакомиться с её родителями, я нехило так был обескуражен. Столовые приборы, домашние костюмы, к бабушке на «вы» вся семья обращалась. И я… В трениках и майке-алкашке. Позорище. Деревня. Бревно неотёсанное. Вот вообще ничего удивительного, что даже спустя двенадцать лет знакомства я до сих не нравлюсь её родне. И правильно не нравлюсь. Шило не утаишь.

Полина получит развод. Деньги. Имущество.

Я отдам всё, что угодно, лишь бы она… Нет. Не простила. Прощение в моём случае это непозволительная надежда. Такое не прощают. Просто лишь бы она перестала ненавидеть. И любить. Хотя любила ли она? Не знаю. Но точно знаю одно, пусть лучше она вообще перестанет ко мне что-то чувствовать. Вообще сотрёт из своей памяти меня. Лишь бы только даже напоминание обо мне не приносило боль, которую я ощутил вчера, когда она вернулась домой.

19. Старые, добрые…

Глава 19

Ну, приплыли, что могу сказать.

Я вернулась к правоустанавливающим документам и стала искать именно эту компанию. Её не было.

Придётся, наверно, в налоговую обратиться или куда там ещё?

Мне нужно знать, что с этой фирмой и есть ли на ней долги, а то вдруг… Хотя это ведь долги юридического лица.

Сердце неприятно сжалось, я понимала, что к проблемам развода могут присоединиться беды с долгами, отмыванием денег и обналом.

Я отксерила доверенность и положила всё в сейф, как было. Чтобы не оставлять следов, что я тут возилась, вытащила две стопки тысячных купюр и бросила их в сумку. Если что, пусть Макар думает, что за деньгами лазила.