солнечного света. Какого же было мое облегчение, когда рядом не было Зверева. Казалось, что эти самые невидимые тиски растворились и вот я уже могу дышать полной грудью.

Лишь смятая постель указывает на то, что он все же был здесь. Рядом со мной.

Ловлю себя на мысли, что я первый раз спала в одной кровати с мужчиной. Причем спала в прямом смысле слова. И мне до сих пор странно, почему Зверь не воспользовался мной сразу.

Но тем же мне и лучше. Тем самым он дал мне фору, ведь пока между нами нет интимной близости, я не смогу от него забеременеть. Нет. Нельзя! Ни в коем случае. Я не хочу, чтобы этот монстр был отцом моего ребенка.

Поэтому бежать нужно сегодня. Если я этого не сделаю, то… Даже представить бьюсь, что со мной сделает этот беспощадный монстр.

Мой взгляд привлекают темно-алые розы, стоящие на тумбочке. Неужели они для меня? Это что за великодушие такое?

Смотрю на эти цветы, а меня вместо радости колючим холодом пробирает. Почему сейчас эти цветы у меня ассоциируются с кровью. С тем человеком, из-за которого наверняка она проливалась и не раз…

Встаю с постели, достаю цветы из вазы нарочно выкидываю их за дверь. Своего рода протест.

Не нужно мне от этого подонка ничего.

А потом, когда я остываю, мне становится жаль. Цветы ведь красивые и ни в чем не виноваты. Я всегда любила розы. Именно красные. Мишка часто мне их дарил, но количество роз в букете было гораздо меньше, нежели в тех, что сейчас стоят передо мной. То ли случайность, то ли Зверев каким-то образом об этом прознал. Но в любом случае больше это не мои любимые цветы. Наоборот, теперь с розами у меня будут самые страшные и жуткие ассоциации.

Делаю утренние процедуры, привожу себя в порядок. А дальше… А что дальше?

И вот тут я вспоминаю, что дверь в мою комнату была открытой. Значит, я могу выйти?

А почему нет? Мне же никто не запрещал. Да, я теперь жена Павла Зверева, но это же не значит, что я его заложница и должна днями и ночами сидеть в темнице?

Истерически усмехаюсь, когда открываю шкаф, и помимо вещей подонка обнаруживаю кучу новых женских вещей, а также несколько подобных откровенных ночнушек, пеньюаров и нижнего белья. Надо же, как постарался, чтоб его!

Даже с размером угадал. Всевидящее око, черт возьми.

Из всего ассортимента решаю выбрать простую футболку и спортивные штаны. Назло Паше одеваю самые невзрачные вещи, чтобы взгляду не за что было зацепиться.

Надо же, даже пару роскошных платьев в пол висит, видимо, для совместных выходов в свет. Которых не будет! Так что зря Зверев расстарался. Придется ему искать другую бедняжку, над которой он будет измываться.

Спускаюсь вниз, в доме подозрительная тишина.

– Ева, доброе утро, – меня встречает незнакомая женщина с добродушной улыбкой. Она возраста моего отца, на ней рабочая униформа и догадываюсь, что она является помощницей по дому.

– Доброе, – вяло произношу я, тайком разглядывая дом.

– Пойдем завтракать. Стол накрыт. Правда, Павел Сергеевич уехал по делам, – произносит она и от радости я готова плясать. Как хорошо, что и завтракать я буду в одиночестве.

Я иду вслед за женщиной в большую просторную столовую. Да уж, стол такой огромный, кажется, что здесь поместилось бы человек двадцать. И я одна, завтракающая на нем, выгляжу несуразно.

– А надолго Зверь, ой, то есть, Павел Сергеевич уехал? – поняв, что зря я упомянула его прозвище, тут же осекаюсь. Женщина как-то подозрительно смотрит на меня, а затем пожимает плечами:

– Честно говоря я не знаю, сказал, что приедет вечером.

– Ясно. Спасибо, – посылаю ей дежурную улыбку. Она наверняка догадывается, что я здесь появилась неспроста, но видимо настолько надрессирована, что ведет себя как ни в чем не бывало.