Чувствую его пальцы внутри, и круговые движения на клиторе, губы снова мучаютмои соски, зубы слегка прикусывают, а язык нежно зализывает, и это становится последней каплей.

Я рассыпаюсь на кусочки, улетая куда-то далеко. Меня трясёт в мужских руках, а он всё не отпускает, целует, ласкает…

Тяжело дышу, возвращаясь на грешную землю… Улавливаю где-то рядом знакомую мелодию…

Скашиваю глаза… Мой телефон лежит на столике и светится входящим вызовом.

На экране фото Игоря.

Меня пронзает будто молнией. Господи, что я делаю? Как я могла докатиться до всего вот этого?

Трезвею вмиг, начиная отталкивать Гордея, который явно намерился закончить начатое.

– Малышка, что случилось? – хмурится он, тяжело дыша мне в ухо.

– Гордей, пусти, пожалуйста, – жалобно пищу я.

– Что такое, – отстраняется от меня, рассматривает с непониманием.

Замечает трезвонящий телефон. Взгляд его тут же меняется, мрачнеет.

– Это он? – бросает агрессивно. – Мудак твой?

Я не отвечаю, но, думаю, и так всё понятно.

– И? – с претензией.

– Я… прости…, – бормочу что-то несвязное, пытаясь прикрыть грудь и одёрнуть задравшуюся юбку.

Боже, это всё ужасно. И мне становится так стыдно. И этот звонок Игоря, как будто он всё видел.

Да, я помню, что он мне изменил, но чем я теперь лучше? Как я могла позволить чужому мужчине… делать со мной всё это.

Сжимаюсь, на глаза наворачиваются злые стыдливые слёзы.

Ловлю разъярённый взгляд Гордея.

– Ещё скажи, что этого не хотела, – усмехается ядовито.

– Прости…те, – нервно сглатываю.

– О, мы снова на “вы”? – зло.

Я только нервно сглатываю и сокрушённо опускаю глаза.

Гордей сердито поджимает губы, и мне становится вдруг страшно. Кажется, он сейчас ударит меня…

Он издаёт гневный рык, кулак яростно врезается в диван. Я подскакиваю на месте зажмурившись.

А когда открываю глаза, Гордея в комнате уже нет…

9. Глава 9.

Взлетаю на второй этаж совершенно невменяемым. Такого жёсткого облома в моей жизни ещё не случалось…

Вот это меня бортанула красавица.

А-а-а! – хочется проораться мне.

Смотрю с отчаянием на свой готовый разорваться на ошмётки пах.

– Садистка! Маленькая жадная змеюка, – ругаюсь тихо, глотая ещё пару эпитетов покрепче.

Иду на балкон. От каждого шага больно. И куда мне теперь с этим колом? Уверен, сейчас даже самообслуживание не спасёт.

Открываю настежь балконную дверь, выхожу на мороз. Здесь завывает ветер, в лицо бьёт ворох ледяных снежинок. Но это ни хрена не охлаждает пыл!

Сгребаю с перил полные пригоршни снега, размазываю по лицу.

Замираю от обжигающего кожу холода, но…

Че-е-ерт!

Мне бы сейчас такую же пригоршню в штаны! И она бы там вскипела, сто пудов!

А-а-а!

Закрываю ладонями лицо, и… в нос забивается непередаваемый запах этой жадной, невыносимой рыжей кошки.

Её возбуждение осталось на моих пальцах… И она ещё хочет сказать, что не хотела?

Маленькая врушка! Текла на мои пальцы, стонала, а теперь… Р-р-р!

Дышу глубоко морозным воздухом, чувствую, как леденеет перегретая от наших игрищ спина.

В ушах ещё стоят её сладкие стоны, на губах остался вкус её губ. О, и эти охренительные троечки, которые так чётко и бесподобно легли в мои жадные руки.

А соски у неё, как я предполагал, розовые. М-м-м! Хочу! Хочу вернуться, нагнуть её уже не нежничая, и вые…, ладно, вылюбить до донышка!

Чтобы стонала до хрипов!

Очень громкая, несдержанная девочка! Как же этот Игорь упустил такую?

Но…

Холодным душем приходит воспоминание, как девочка соскочила в последний момент, когда это урод так неожиданно всплыл между нами. Теперь я его ненавижу ещё больше. Мерзкое чмо! Но ранит больше всего не это, а то, что девочка, похоже, ещё не перегорела этим мурлом.