Даже сейчас, от одной только мысли сердце сжимает так, что кажется вот-вот лопнет. Ком предательски подкатил к горлу, а слезы застилают глаза. Ненавижу этого человека. Спрячусь где-то далеко-далеко, где он никогда нас не найдет.

Вжухаю молнией, сложив все вещи, и тут телефон оживает.

«Чудовище»

Дрожащими пальцами принимаю вызов, потому что боюсь, если не отвечу, вызову подозрение.

– Добрый вечер, Алена. Ты обдумала предложения? На каком из вариантов мы остановимся? – стискиваю зубы.

Кажется, еще немного, и они раскрошатся от моего напряжения. Да, он не звонил все эти дни, дал время подумать. Только от этого не легче.

Мне все равно казалось, что он стоит рядом и давит на меня своей энергетикой. Тем более, когда точно знала, что он прослушивает меня. Иначе как бы он узнал о том, что говорила Лиза про приручение зверя? Никак.

– Добрый вечер. У меня ведь есть время до выписки, – шепчу пересохшими губами и слышу его усмешку.

В душе звенит тревожный звоночек. Неужели он что-то знает про выписку? Я ведь сказала Торсуновой, что сама его извещу. Неужели она ему все же звонила? Если так, то все пойдет сейчас прахом. Господи, убереги, прошу. Умоляю.

– Значит, твой ответ я узнаю завтра? – спрашивает с подозрением, чем доводит меня практически до точки кипения. – В двенадцать.

– Угу, – мычу в трубку, потому что не могу говорить. Выдам себя.

– Хорошо. Значит, до завтра, Алена, – в его голосе сталь.

Такая привычная, что пугает. Не знает. Повезло. Просто очередная провокация. Только хочу выдохнуть и попрощаться, как он снова начинает говорить.

– И, Алена. Не делай глупостей. Сейчас я предлагаю тебе пути решения мирным путем. Не буди во мне зверя. Его поступки тебе не понравятся.

Холодок проходится по коже, позвоночник простреливает так, что невольно распрямляю плечи от низкого угрожающего голоса.

– Все зависит только от тебя, как все будет дальше.

– Угу. До завтра, Радмир… – договорить не успеваю, в трубке слышатся какие-то слова и вызов обрывается.

Конечно, только от меня. И поэтому все так. Нет, я убегу. Лизочка, только окажись дома, родная. Иначе это провал.

Как воришка озираюсь, выходя из клиники. На парковки и в зоне видимости никаких монстроподобных машин нет. Все чисто. Наличных у меня не так много, поэтому от идеи с такси отказываюсь. Если этот параноик меня прослушивает и отрубил от контакта с Лизой, может и активность по карте отследить.

Не знаю где и как он установил прослушку, поэтому случайно оставила телефон в клинике. У меня всего два варианта: телефон и в палате. Но так как в квартире Лизы его точно не могло быть, значит гаджет.

Сев в автобус, устало прислонилась лбом к стеклу. Слишком тяжелый день выдался сегодня. Одно радует, в целом я чувствую физически лучше, а то, что на душе гадостно, это другое.

Не знаю, правильно ли поступаю, собираясь сбежать, но другого выхода не вижу. Мне не оставили выбора. Я хочу быть мамой своему ребенку, а не няней, или вообще оказаться без него. А зверя приручать глупо и наивно. Не поддается такой, как Эрмирханов, приручению.

Он сумасшедший, невозможный, непримиримый и непреклонный. С ним невозможно договориться.

Улицы сменяются одна за одной. Прощаюсь с каждой. Не приехать мне сюда больше. И к родителям нельзя. Я навсегда должна для всех потеряться. На ближайшие годы во всяком случае точно. Он будет искать, и, если свяжусь с прошлым, точно найдет.

Надо будет подать документы на потерю паспорта, и выбрать себе другую фамилию. В паспортном же не будут сверять ничего со здешним ведомством? Если да, то плохо. Раскроюсь раньше времени.