Сплю пару часов и встаю, когда за окном начинает темнеть.

Тело такое уставшее.

Выхожу и встречаю свекровь за чтением.

- Выспалась?

- Да, но ощущение, что глаз не смыкала.

Она складывает руки и мечет взглядом.

- В чем дело?

- Илья звонил. Хочет заехать после работы.

- Не стоит это делать сегодня. Я не отказываюсь от разговора с ним, просто сейчас не готова.

- Ты не отвечала. Хоть я и сказала, что ты спишь. Он чувствует свою вину.

- Было бы странно, если ее не было.

- Не стоит тебе рубить сплеча.

- Ну а вы, Антонина Степановна. Как бы поступили вы? – складываю руки на груди и жду ее ответ.

- Я бы… - она задумчиво смотрит на старинный сервант, который напоминает эпоху моей бабушки. Такими были обставлены дома и квартиры раньше повсюду. Сейчас же подобные вещи лишь у некоторых можно встретить. – Я бы сказала ему, что люблю, но быть с ним не могу и не буду. Забрала бы сына и уехала к матери. Он приехал бы за мной через время, сказав, что ошибся. Дает свое офицерское слово, что такого не повторится никогда. Мама настаивала бы на прощении мужа. Не лишать сына отца. И я вернулась… бы…

Я долго молчала.

Мне пришлось поразмыслить над тем, что она сказала. И если честно, я в край запуталась.

Она стала совсем нелогичной в моих глазах. Хотя любви для себя я от нее не ждала ни в каком виде. Однако это шло вразрез с тем, что я услышала и тем, что было между мной и ею за эти годы.

- А Илья я так понимаю, не знает об этом?

- Конечно, нет. Ему было два года. Мне казалось, что Прохор стал для него примером во всем, Майя.

- Вам показалось. Я не понимаю вас, Антонина Степановна.

- Меня учили с детства, что женщина – это дом. Основа. Опора. Чистота внутри. Она обязана прощать, мириться со всем. Это странно, но я считаю так и по сей день. Даже когда все выглядело абсурдно и неправильно, я находила причины и переворачивала все в своем сознании. Ты была неправильной. Место, где выросла, твоя прошлая жизнь, родители.

- Тогда почему сейчас я здесь?

- Все мы теряли Майя. Самое страшное остаться один на один с потерей, - отложила книгу и ушла из гостиной.

Не стала ходить за свекровью. То, что она мне поведала, открыло ее с другой стороны, той о существовании которой я даже не догадывалась. К чему эта броня была, я все же не поняла.

Прошла к балкону и, выйдя на него, вдохнула аромат лета и заката, который красивым оранжевым покрывалом стелился по небу.

Прислушалась к своему телу и поняла, что живот не болит, спину не ломит. А вчера было больно ужасно. Хорошо, что кровотечение не повторялось больше, а наоборот прекратилось совсем.

Еще недолго стояла, смотря на птиц, прислушиваясь к шуму двора, и ощутила жуткую тоску. Потерянность. Последнее время я нахожусь в этом состоянии, но сейчас очень явным было именно одиночество.

Даже не знаю, что буду делать дальше. Потому что и здесь оставаться не могу.

Опустила устало голову и увидела идущего к подъезду Илью, который плелся так, будто вся тяжесть мира и его гнев лежал на его плечах. Глаза защипало от слез, а в носу закололо неприятно.

Опять слезы.

Чувствую усталость. И это состояние начинает угнетать, словно забирая в толщу тоски и безысходности.

Подъездная дверь стукнула громко пропищав, а через пару минут в дверь квартиры позвонили.

Затаила дыхание, но набраться смелости и выйти не смогла. Слишком явной была картинка этого утра и боль ночи, которую я разделила с самой собой, потому что ему было не до этого, к сожалению. И что самое отвратительное, что он привел ее в нашу квартиру.

А если бы я была дома? Ведь он не знал, где я нахожусь.

Что было бы тогда?

Илья