– Илья, ну почему не слышишь?

– Мама, я хочу узнать, как она.

– Я могу ответить: Майе плохо.

– Мам, – провожу по волосам рукой и оставляю ее за шеей, которую мну ладонью, – просто дай мне увидеть свою жену. Если она не захочет со мной говорить, она не будет этого делать, и я уйду.

– Сынок, я понимаю, что ты хочешь все исправить. Но делай это не сегодня.

– Ты можешь хоть раз, – повышаю голос и тут вижу ее.

Стоит, чуть прислонившись к стене коридора, и смотрит на меня. Могу по пальцам пересчитать, сколько раз я видел этот взгляд. Он говорит мне о том какой я мудак.

– Малыш… – зову ее и вижу, как она ниже опускает голову, пряча лицо в волосах… плачет.

Мама быстро уходит, оставив нас наедине, а мне до того стыдно, что даже порог переступить не могу.

Делаю шаг в ее направлении и, встав рядом, не могу приблизиться. Она выставляет руку и упирается ладонью в мой живот.

– Прошу… – умоляюще произносит, и я останавливаюсь, но назад не отхожу. Хочу, чтобы это касание длилось дольше, но Майя опускает свою руку, прислонившись одним плечом о стену.

– Хорошо, прости.

Молчим.

Она смотрит куда-то мне в шею, не поднимая выше глаз, а я сканирую ее. Хочу взять ее на руки и унести обратно домой. Чтобы рядом была. Сказать, что люблю и больше не стану ею пренебрегать. Да только проблема теперь больше не в том, что было. Проблема в том, что я в ее глазах предатель и изменщик. А я пока что и сам не знаю, как к себе относиться, потому что ничего не выяснил толком.

– Как ты? – единственное, что приходит в голову для начала разговора.

Она пожимает плечами, а после хрипло отвечает:

– Нормально… наверное. Не знаю.

– У тебя болезненный вид. Как ты себя чувствуешь?

– Я… Иль, – поднимает глаза и смотрит ими, обжигая до самого желудка. Там такой комок всего, что я теряюсь.

– Малыш, прошу, скажи, что с тобой случилось? Укажи пальцем на того, кто мог тебя обидеть… Черт, я не знаю, что мне думать, понимаешь? Тебя не было всю ночь? Если это я, когда был пьяный, то…

– Я провела ночь в больнице, – отвечает и ее лицо искажает плач, который она подавляет, но у нее это плохо получается. Подбородок трясется, а глаза краснеют от нахлынувших слез.

– В… больнице? Почему? Что произошло?

У самого голос теряется, потому что страшно оттого, что она может сказать.

– Я звонила и звонила тебе… – стирает со щек соленые дорожки и продолжает: – У меня кровотечение было, Иль… Я ребенка потеряла ночью.

Начинает рыдать, опустившись на корточки, а я как стоял, так и стою. Не живой, никакой.

Ребенка потеряла… Она… Мы…

Кулаки сжимаю, а бить хочется не в стену, а себе в морду. Сильно бить. Ее плохое самочувствие, которое я принял за каприз и нежелание идти со мной.

Твою мать… твою…

Я не знаю, что сказать. Точнее, слов много, но какие из них подойдут? Какие произнести, чтобы она поняла, как сильно мне жаль. За то, что было ночью и до нее.

– Малышка моя, – опускаюсь рядом на колени и обхватываю ее своими руками. – Прости… Прости, Май…

Она не напрягается, не отталкивает. Она просто плачет и позволяет быть с ней рядом сейчас.

Изнутри словно извержение, поднимается ярость. Злость на себя и тех, кто пытается меня таким образом подставить. Не понимаю замыслов, да и сейчас они меня не интересуют. В это вплели мою жену. Хочу поотрывать головы, но ответственности с себя снимать не буду. Виноват. Да, я виноват.

Она постепенно приходит в себя и аккуратно высвобождается из моих объятий. Сидим оба на полу. Плечом к плечу и молчим.

Майя периодически шмыгает носом и стирает влагу с лица, а я просто смотрю на нее, облокотившись на свои поджатые колени.