А потом я вспомнила, что терять то мне нечего. Когда я уходила от Владика, я четко понимала, что жизнь мне придется строить заново, писать свою историю новыми и неизвестными чернилами. От этого, наверное, мне было легко принять решение. Я согласилась. Посмотрим, что из этого выйдет.

Водитель останавливается у нашего дома, из которого я вчера спешно убегала. Честно? Страшно. Боязно войти в квартиру и вновь увидеть болезненную картину. Пока лифт медленно поднимался на восьмой этаж, а красные числа этажей сменялись с одного на другой, страх начинал душить горло и связывать тугой узел в животе. Как бы я ни старалась себя успокоить – ничего не выходило.

Металлическим ключом открываю тяжелую дверь и прохожу внутрь квартиры. Тихо. Владик сейчас должен быть на работе. Не разуваясь, прохожу в нашу спальню и перед тем как толкнуть дверь, задерживаю дыхание. Все вокруг также, будто ничего и не произошло. Кровать привычно заправлена белым пушистым пледом, на спинке кресла лежит ремень и серый галстук мужа, на туалетном столике уходовые баночки остались стоять в таком же положении, в котором их оставила я. Ничего такого, что могла бы кричать о грязном предательстве двух дорогих мне людей.

Достаю из-под кровати серый чемодан, с ним мы собирались поехать через пару месяцев в отпуск, и начинаю спешно складывать свои вещи. Отчего-то хочу побыстрее убраться отсюда: родные стены давят и больше не вызывают спокойствия и умиротворения. На каждый подъездный шорох я вздрагиваю – боюсь, что это будет он. Потому что знаю, если Владик окажется здесь, накроет меня своими объятиями, вновь назовет «малыш» – я не смогу уйти. Он слишком глубоко во мне: въелся в плотную ткань сердца и течет по моим венам. Уходить всегда легко, тяжело будет потом не оборачиваться и не пытаться вернуться назад. У меня никогда не было подобных ситуаций, но почему-то я знаю, что тоска по любимому прошлому еще напомнит о себе и заставит выть от боли по ночам.

Когда мой телефон, который я включила пару часов назад, впервые за это утро начинает вибрировать, я замираю с футболкой в руках. Заставляю себя посмотреть на имя звонившего – мама. Хмурюсь, но все же принимаю входящий вызов.

–Господи, Кира, ну наконец-то! Для чего тебе телефон, а? Мы тебя со вчерашнего дня ищем! Думали в полицию звонить! Ты сведешь меня в могилу, глупая девчонка!

Встревоженный голос мамы взвизгивает, указывая на то, что она действительно взволнована. Уходить вот так, без предупреждения после громкого скандала было глупо с моей стороны, но вчера я совсем не хотела придерживаться роли хорошей дочери.

–Со мной все в порядке, мам.

–Что у вас вчера произошло? Милена только вернулась домой, а вы уже разругались! Давай не дури, Кир, возвращайся домой. Владька тебя ищет.

Я разворачиваюсь и натыкаюсь на свое отражение в зеркале шкафа-купе. Под глазами небольшая синева, а сама слизистая век красная. Волосы взъерошены от сильного ветра, а взгляд – безумный. Разумеется, моя милая сестричка не рассказала родителям, как кувыркалась в нашей кровати с моим мужем. Не дай Бог ее образ идеальной дочери будет разрушен. Так было всегда: Кира – первый блин комом, Милена – самый лучший экземпляр. Чтобы я не делала, для мамы всегда буду недостаточно хороша. Она говорила мне благодарить Бога за то, что в моей жизни появился Владик.

–Ой, мама, а Милена тебе ничего не рассказала? – я делаю паузу и прислушиваюсь к посторонним звукам на той стороне телефонного провода. Знаю ведь, прямо сейчас наш с мамой разговор подслушивает и папа, и Милена. – Моя любимая младшая сестренка переспала с моим мужем в нашем доме.