Она хватает меня за руку и тащит в ванную.

– Стыд какой! – кричит мама.

Я пытаюсь вырваться, но она сильнее меня, рука болит, и мне очень страшно, хочу рассказать ей про Галю, но не могу выдать подругу, её родители очень строгие.

– Мама, – умоляю я, – ничего такого…

– Ничего! – Мама включает воду и прижимает меня к умывальнику. – Хорошие девочки так себя не ведут. Это гадко! Ты должна беречь себя!

Она хватает мыло и начинает тереть мой рот. Солёный привкус жжёт горло, я плачу и вырываюсь.

– Я тебе рот вымою, чтобы ты навсегда запомнила! Никаких поцелуев до совершеннолетия. Где он тебя трогал?

– Не трогал! – плачу я, не понимая, о чём она говорит.

– И не тронет! Я тебя из дома не выпущу, – мать толкает меня в душевую кабинку и включает воду. Холодный водопад щиплет кожу.

Я обнимаю себя за плечи и оседаю на пол.

– Иди мыться! Какая грязь, и чтобы я твою подругу тут не видела. С кем ты общаешься? Я тебя так не воспитывала!

– Мама! – я реву, стараясь закрыться от ледяной воды. – Я ни с кем не целовалась. Честно!

– Профилактикой, значит, будет. Кошмар какой! Ты же ещё ребёнок, чтобы я не слышала таких разговоров. Будешь ещё о таком думать?

– Нет! – я рыдаю и закрываю лицо руками.

– А ну повтори ещё раз. Будешь думать о таком мерзком и гадком!?

– Нет. Обещаю, мама…. Никогда…

Я не помню, сколько пробыла в душе, тот день вообще у меня всплывает мутными пятнами, но я отлично помню, что было дальше. Моя мать заболела. Она лежала в постели неделями. Я пропускала школу, ухаживала за ней. Думала, что она и правда болеет, думала, что могу её потерять и останусь одна.

Мне было страшно. Я боялась даже на минуту её оставить, даже когда засиживалась за учебниками и не вовремя приносила ей еду, то чувствовала вину. Будто из-за меня её состояние стало таким.

Мать подливала масло в огонь, она так и говорила:

– Довела ты меня, Тая, а ведь жизнь на тебя положила, а ты так со мной. Сердца у тебя нет! К родной матери как к чужому человеку. Совсем я тебе не нужна.

– Мамочка, конечно, нужна, не говори так, – я старалась сдерживать слёзы и искренне не понимала, почему я плохая дочь.

Пока мои подруги гуляли и веселились, я сидела с мамой. Только в школе могла услышать о том, какая жизнь у других подростков.

Завидовала.

Но я тогда верила матери. Правда, верила, что она больна.

Так я и думала до восемнадцати лет, а потом узнала, что моя мать симулирует. Тогда я и решила сбежать из дома в первый раз.

***

Когда я вернулась в хостел, то сразу побежала в душ под удивлённые взгляды соседок. Быстро переоделась и начала собирать на работу.

Хотелось сжечь платье, которое было на мне, словно оно в чём-то виновато.

– Тая, что с тобой? – спросила Шура.

– Нормально всё, – вытерла глаза ладонью, – немного эмоции накрыли, сейчас успокоюсь.

– Тая, ты можешь рассказать, – Шура подошла ко мне и села на стул у моей кровати, – мы тут все не от хорошей жизни. С кем же делиться, если не с нами?

– Спасибо, но я пока не готова делиться, – сказала я и вышла из комнаты, поймав на себе грустный взгляд Алисы.

Похоже, у девушки тоже всё не радужно, она смотрит на меня с таким сочувствием и печалью. Думаю, в моих глазах то же самое.

Кажется, у нас есть много общего.

***

В офис я пробиралась на цыпочках, прислушивалась, боялась, что я там не одна. И я оказалась права. Меня там ждала Мария Алексеевна:

– Пришла? Ну давай поговорим.

– О чём? – я чуть не позеленела от страха.

– О нашем боссе. Зачем ты с ним ужинала?

12. Глава 12. Берем жизнь в свои руки.

– Мария Алексеевна, вы не подумайте ничего такого…

– Уже подумала, – женщина сжимает губы в тонкую полоску, – я думала, что хотя бы ты нормальная девушка, а не как эти вертихвостки.