– Очень устала, а в остальном, не хуже чем обычно.

– Узи, - муж бормочет слова себе под нос, сжимая кулаки, - Все ли в порядке. Нужно. Убедиться.

После этих слов вновь отворачивается к окну, словно меня тут нет. Почему он ведет себя так, словно это я ему изменила, а не он?! Я не позволю из-за глупых слов свекрови сделать меня виноватой во всем. Хватит, я достаточно настрадалась.

Мужчина в белом халате снимает с шеи стетоскоп и слушает мое сердцебиение, после чего сверяет полученные данные с показанием прибора.

– Какой у вас срок?

Артур навостряет уши, я вижу это по тому, как он усиленно делает вид, что ему не интересно.

Я называю врачу показатели хгч, на что тот улыбается.

– Около десяти недель, но вам нужно это уточнить у своего врача гинеколога. Я бы рекомендовал меньше нервничать, больше находиться на свежем воздухе и больше гулять. У беременных бывают обмороки, но сейчас вашему состоянию ничего не угрожает. И я уверен, что с малышом все в порядке, - доктор вновь смотрит на прибор, к которому я подключена. - Я назначу исследование, чтобы убедиться, что с вами все будет хорошо. Есть какие-то вопросы?

Вопросом ни у меня ни у Артура к врачу не было. Только друг к другу. Поэтому мы практически хором отвечаем, что все в порядке.

Стоило только всему медицинскому персоналу покинуть палату, как атмосфера вновь стала тяжелой и давящей. Я прямо чувствую горечь нависшей угрозы на языке.

– Черт с ними. Собирайся, поедем в частную клинику, - муж произносит эти слова, но совершенно не смотрит на меня.

– Артур, я… - останавливаюсь на полу слове.

А что я? Я не хочу с тобой никуда ехать? Не хочу. Но мне жизненно необходимо убедиться как можно скорее, что моя столь долгожданная беременность будет протекать идеально, без всяких отклонений. Я не прощу себя, если своими действиями хоть как-то навредила малышу.

– Позже поговорим, - холодно отрезает Артур. - Собирайся. Я за документами.

Даже не знаю, как ему удалось выписать меня в течении получаса, но вот мы уже сидим в нашей машине и едем в частую клинику возле дома. Нашего дома. Я не успеваю погрузиться глубоко в себя, так как муж набирает воздух в легкие.

– Как давно ты с ним спишь? - произносит это так просто, словно мы говорим о погоде, или делимся новостями о прошедшем дне.

Вопрос выбивает меня из колеи. Так и хочется съязвить или ответить, что всю свою сознательную жизнь. Козел! Сдерживаю себя, так как не хочу, что бы Антону вновь досталось за то, чего он не делал.

– Встречный вопрос, как давно тысней спишь? - мой голос звучит неестественно грубо.

Острое чувство несправедливости, творящегося со мной на протяжении этих двух дней, просто невыносимо.

Муж молчит. Я молчу. Если бы необходимость проверки моего состояния, я бы ни за что не села бы в машину.

Ни свекрови ни Антона я больше не видела с того момента как они покинули мою палату.

Оба погруженные в свои мысли, мы доехали до частной клиники, прошли узиста, который подтвердил что все хорошо и мы зря волнуемся.

Я постоянно кусаю внутреннюю часть щеки, чтобы сдержать слезы. Этот момент должен был быть праздничным. Недель в двенадцать, с фотографией, радостными лицами, объятиями. Вместо этого Артур даже бровью не повел, когда услышал сердцебиение малыша. Своего, долгожданного! Неужели он действительно думает, что я могла так с ним поступить?

После клиники Артур берет меня за запястье. Сильно и крепко держит, хотя боли и не причиняет. Но я не смогу вырваться и уйти. Впрочем, я и не особо сопротивляюсь. Самостоятельная жизнь мне не удалась. Жизнь, в которой меня ограбили, чуть не изнасиловали, и по итогу я вообще попала в больницу. Муж усаживает меня в машину, я на автомате пристегиваюсь. Даже не думаю вырываться.