В горле сжимается тугой комок. Нет. Я не стану. Делить кого-то с другой женщиной. С ума сойду, выть буду, но не дамся!

Взгляд невольно смещается на красивый торс Ровера. Солнечные лучи лижут грудные мышцы, чётко выделяющийся пресс. То, что ниже пояса, к счастью, скрыто краем одеяла. Я сглатываю и отворачиваюсь.

– Не хочет, – выдавливаю сквозь сомкнутые зубы. – Её злит то, что ты пахнешь чужой женщиной.

– Это упрямство, – Ровер презрительно закатывает глаза. – Говорю тебе, оставь. Я возьму тебя, понимаешь? Тогда, когда захочу. А хочу я тебя уже сейчас.

Снова смотрю на его пресс. Огромный сильный двуликий, которого, согласно слухам, боятся все соседи. Начну сопротивляться – он лишь посмеётся.

Зубы мелко дрожат, пальцы морозит. Чувствую, как к горлу подбирается горечь, снова сглатываю и тру нос запястьем. В глазах ненужная влага.

Что мне делать? Здесь мне никто не поможет. Наоборот, я должна помочь Каю.

Такое ощущение, что я стою посреди бесконечно-тёмного ничего. Совсем одна. Слабая, беспомощная, ненужная никому…

Нет. Не одна. Смотрю на сжатые в кулаки руки и вспоминаю белые лапы волчицы. Великая Луна подарила мне второй лик зубами лорда Альварина. Всё это должно что-то да значить, так?

– Я чую её запах, – выдавливаю из себя. – Мне плохо. Тошнит. Всё слишком яркое, запахи тоже. И её – ужасен! Вереск, мак, ещё что-то, я не знаю, что так резко пахнет, – жалуюсь я и снова тру нос. – Я не могу. Мне хочется выбежать из комнаты. Открыть окно. Не могу.

– Она ничем не пахнет. Это бредни. Я чую всё, – Ровер морщится. – Тебе придётся смириться. Луна выбрала тебя, для продолжения рода Альварин. Это же даёт тебе возможность выбраться из нищеты и спасти брата-волчонка, родившегося в семье простолюдинов. Все выигрывают. А Мила… – он задумывается, – с ней я расстаться просто не могу. Поэтому забудь и смирись.

Оказывается, слова ранят сильнее клыков.

Мою грудь сдавливает обида, граничащая с отчаянием. Этим заявлением он будто медленно вгоняет нож мне под кожу. В животе, прямо под рёбрами, возникает ноющая пустота, от которой всё тело сковывает липким холодом. Пальцы дрожат.

Луна, которой поклоняются двуликие, жестока! Зачем она связала меня с мужчиной, которому не нужна семья?

Почему не сделала его дурацкую Милу волчицей?

Почему он не цапнул её в шею, чтобы обратить?!

Может тогда мы оба были бы куда счастливее!

Сжимаю зубы. И что мне делать? Я не могу уйти из-за Кая. Да и мне, новообращённой волчице, жизнь сладкой не покажется. Не представляю, как я вчера обернулась. И как вернулась в человеческий облик тоже.

Хочу увидеть Кая. Он должен быть где-то здесь. Нужно только избавиться от лорда. Знать бы как!

Хочет меня, гляньте. К Миле пусть идёт!

– Значит и тебе придётся смириться с тем, что меня стошнит от этого запаха, – дёргаю плечом. – Если это не проблема, пробуй. Можно подумать, я смогу помешать.

Ровер поджимает губы.

Ну конечно, двуликий, привыкший спать на белом шёлке, не обрадуется, если потенциальная мать его детей омрачит консумацию. Хотя какое мне дело до его чувств? Ему же до моих дела нет!

Одно хорошо. Романтическое настроение лорду я явно испортила. Замечаю, как он наклоняет голову к плечу и втягивает воздух. Проверяет запах? На лице ничего не отражается, но, подумав ещё немного, он с раздражённым вздохом поднимается.

К счастью для меня, спал альфа в брюках, но полюбоваться есть чем. Широкие плечи, тренированная спина, узкая талия. Я закусываю губу и отвожу взгляд. Мне нельзя им любоваться. Если не хочет быть нормальным истинным – мне он неинтересен! Должен быть…

Ровер доходит до двери, ведущей, как я понимаю, в ванную, но прежде оборачивается. Смысл его взгляда мне непонятен и безразличен. Качание головой, перед тем как пропасть из виду – тоже.