В каком уме надо быть, чтобы выкинуть такое?

Даже звонить Паше я не имела права. Не говоря обо всем остальном.

Я потерла лоб, прислушиваясь к ощущениям. Похмелья не было, а вот стыда предостаточно.

Очень хотелось улизнуть из дома Скобелева по-английски. Но вряд ли получится.

Забавно, что я выспалась в его постели. Обычно в чужом месте мой сон был тревожный и краткий. Но Паша так меня утомил ночью, что я проспала все на свете.

Солнце точно давно встало. Моего телефона в комнате не было. В комнате вообще почти ничего не было. Я завернулась в одеяло и пошла искать вещи. Кроме кровати и высокого барного стула в комнате ничего не было.

На стуле у кровати нашлись чулки, трусики и лифчик. Я точно помнила, что они были на мне, когда я заснула. Видимо, Паша снял их после моей отключки.

От одной мысли об этом меня бросило в жар. Как можно быть таким внимательным? Еще и сложил все это прозрачное безобразие очень аккуратно.

Мое платье, похоже, осталось внизу. Придется спускаться в одеяле, или в белье, или голой. Второй раз надевать несвежие трусики я не смогла бы. Лучше без них.

Игнорируя свое белье, я прошла к двери. Она вела в ванную. Это оказалось очень кстати. Там я взглянула в зеркало и ужаснулась. Руки опустились, одеяло упало.

Я была похожа на панду. Тушь размазалась по всему лицу.

Простонав, я скорее включила воду и стала умываться. Теплая вода смыла боевой раскрас, но этого оказалось мало. От меня пахло потом. Я наплевала на все и залезла в душ, чтобы быстренько сполоснуться.

Думаю, Паша не станет возражать.

Точно так же я подумала о полотенце и халате. Не очень гигиенично, конечно. Но мы, в конце концов, вчера переспали и обменялись всеми возможными микроорганизмами на коже и слизистых.

Замерев с халатом в руках, я размышляла о слизистых и жидкостях.

Воспоминания как в тумане.

Кончал он в меня или нет?

Господи, меня это вообще не волновало вчера. Совсем выжила из ума.

– Мне нельзя пить, – простонала я шепотом, почти отчаявшись. Взгляд упал на ведёрко для мусора. На дне лежало несколько использованных презервативов.

Я выдохнула с облегчением. Слава богу, у хозяина дома побольше мозгов.

Завязав халат потуже, я пошла сдаваться.

Спускаясь по лестнице, я поймала новый флешбек, как Паша нес меня на плече наверх. Я никогда не была худышкой. Даже на свадьбе Вадим пренебрег традициями и не взял меня на руки. Он уверял, что я сразу стану вдовой.

Может, и Паша помер после такого подвига?

Аромат кофе уверял меня, что он жив, здоров и снова чертовски внимателен.

Я пошла на запах, по пути осматривая квартиру. Здесь тоже почти не было мебели. Диван и пару кресел в гостиной у камина. За ними я увидела стойку, которая отделяла кухонную зону. Оттуда и шел восхитительный запах кофе.

За стойкой нашелся и сам Павел Скобелев. В одних джинсах, босой и растрепанный. Он стоял ко мне спиной, которая была не менее прекрасна, чем грудь и торс. Паша обернулся, ослепляя меня улыбкой.

– Привет, – бросил он весело, окинув меня взглядом. – Как спалось?

– Хо-хорошо, – промямлила я.

Во рту пересохло от волнения. Щеки вспыхнули. Я переступила с ноги на ногу.

– Кофе? – предложил Паша.

– Пожалуй.

Я забралась на высокий стул напротив него. Такой же был и в спальне. Паше катастрофически не хватало мебели в доме. Я осмотрелась в поисках своей одежды. Не нашла ничего похожего и решила спросить:

– А мое платье?

Паша вздохнул.

– Если честно, я его в стирку бросил. Ты вчера на него пару раз наступила. Оно совсем испачкалось.

Я вздохнула тоже.

– Ну, хорошо, что я сама наступила на платье. Могла упасть, и меня бы топтали прохожие.