Я тихо плачу, обняв мужа, только теперь, чувствуя эту невыносимую боль, ощущая себя по-настоящему живой.

— Почему я не помню, что произошло, Айвен? — спрашиваю я, заглядывая в глаза мужа. — Все словно бы в тумане.

Слезы катятся из глаз и лицо Айвена кажется расплывчатым, неясным.

Я изо всех сил пытаюсь проникнуть в свою память, в ту самую минуту, когда все произошло, но словно что-то не пускает меня, будто оберегает мою израненную душу. Но я непослушно вновь и вновь пытаюсь пробить этот заслон, чтобы узнать…

— Что случилось там, когда я пришла к тебе? Я не могу вспомнить… Расскажи мне, Айвен.

И вдруг сквозь непроницаемую пелену возникает воспоминание, яркая секундная вспышка — боль, пронизывающая мой живот и лицо Айвена, его серьезный взгляд и слова.

— Джейн, у тебя кровь.

Все остальное путается в неясном тумане.

— Если бы я знал, Дженни, что произошло, если бы я мог что-то сделать, я бы горы свернул.

Голос Айвена звучит мягко и серьезно.

— Ты пришла ко мне в день нашей годовщины и вдруг тебе стало плохо… Я не знал, что мне делать. Я позвал Суинберна, чтобы он помог, но было уже слишком поздно.

Я чувствую, что Айвену тяжело вспоминать этот день. Чувствую, как дрожит его голос. Ведь он видел, как я умерла. Страшно даже представить, что он испытал. Я бы не пережила, если бы Айвен умер у меня на руках. Я бы умерла от горя.

Я лишь крепче прижимаю его к себе, чувствуя невероятную близость к нему, которая кажется бесконечной в эту минуту. Если бы его сейчас не было рядом, я бы сошла с ума от горя, узнав, что потеряла ребенка.

Мягкий стук в дверь словно бы вырывает меня из болезненного оцепенения.

Я вытираю глаза руками и открываю дверь.

Суинберн держит уснувшего Джейка на руках, а Уилл, мой старший близнец во все глаза глядит на меня. Его рот открывается и он кричит, что есть сил.

— Мама!

Он тут же бросается ко мне на руки и обнимает меня своими маленькими ручками, словно бы отбирая всю мою боль и отбрасывая ее в сторону.

— Я не верил, что ты умерла, — шепчет он мне на ухо, — не верил ни минуты.

Я целую его в щеку и с улыбкой смотрю на сына.

— Дядя Суинберн сказал, что ты изменилась, твои глаза… Они теперь совсем как у папы, — с восторгом говорит Уилл.

Джейк вырывается из рук Чарли и обнимает меня с другой стороны. Он, всегда более сдержанный и застенчивый, чем Уилл, ничего теперь не говорит, и только тихонько обнимает меня.

— Я люблю тебя, мама, — говорит он. Это ведь правда ты?

— Конечно я, сынок.

— Я тоже не верил, что ты умерла. Ты не могла умереть, ведь ты наша мама.

Джейк украдкой смотрит на отца, словно хочет добавить еще что-то но не решается.

— Твои глаза очень красивые, говорит он. Ведь ты теперь не медная?

— Похоже на то, вздыхаю я, поправляя волосы Джейка и его помявшийся костюм.

— Ты же не будешь теперь любить нас меньше? — спрашивает Уилл.

— Не говори глупости, — говорит Айвен, подходя к нам. — Все, что изменилось в твоей маме — это цвет ее глаз и теперь ей доступна та же сила, что есть у меня.

Он треплет сына по голове и подходит к Чарли.

Айвен долго смотрит ему в глаза, а потом притягивает к себе и обнимает.

— Теперь все, что есть у меня — твое, брат. Если бы не ты…

Он не договаривает, но я знаю о чем он думает.

Я бы не выбралась сама, если бы Чарли не откопал меня. Никто бы не узнал, что я переродилась, никому бы и в голову не пришло проверять.

Чарли смущенно улыбается.

— Я услышал, как она зовет меня и сделал то, что должен был.

Айвен отводит Чарли в сторону, чтобы дети не слышали их разговора, но я отчетливо слышу каждое слово.

— Даже я не услышал, Чарли. Я был ослеплен своим горем и не услышал, как моя истинная зовет меня. Поторопился уйти подальше… Я поверил в то, что она умерла и почти умер сам.