- Завтра на уроке сто отжиманий, - бросает ему вслед учитель.

- Хорошо, Сергей Алексеевич, - вежливо соглашается Сашка.

Мы входим в столовую. Переглядываемся.

- Дурак, - шутливо бью его по плечу.

Взрываемся в хохоте, раскрасневшиеся, растрёпанные, счастливые...

И сейчас я с загадочной улыбкой вспоминаю это происшествие по дороге домой рядом с ничего не подозревающей подругой.
На улице тепло. В конце апреля погода ещё не устоялась. Утром мы идём в школу в куртках, а после уроков тащим их в руках, почти жарко.

- Рената, постой! Ты выронила.

Оглядываюсь. За нами спешит Денис Лазарев, помахивая моей тетрадью. Удивляюсь. Надо же, странно, как это я могла выронить...

- Спасибо, - хватаю тетрадь, сую в рюкзак и собираюсь идти дальше.

Неожиданно нас практически сносит ураган.

- Утырок, отошёл от неё, - возмущённый окрик, и Денису в глаз летит кулак.

- Орлов, - взвизгиваю я, - чего опять-то?

Но он не слышит, валит Дениса и лупит его что есть мочи.
Я кидаюсь к ним, тяну Орлова за одежду, пытаюсь оторвать от сопящего под ним Дениса.

- Саш, он ничего не сделал, только тетрадь отдал, честно.

Он оглядывается на меня, опаляя взглядом чёрных взбешённых глаз:

- Кошка, брысь! На лавку села. Жди. Задену, бл...

Я сразу слушаюсь, растерянно отхожу и опускаюсь на краешек скамейки, с ужасом глядя на драку.
Несмело дрожащим голосом прошу:

- Саш, ну, хватит, тебя же аттестат не дадут, уже третий раз за месяц.

- Да пусть дерутся, - толкает меня локтем в бок плюхнувшаяся рядом Кира,- Орлов, всеки ему посильнее, уроду.

Сашка, красный и взлохмаченный, с трудом отрывается от Дениса, поднимает его за шкирку и пинает под зад:

- Пшёл отсюда. Повторяю последний раз, мою не трогать.

Подходит ко мне. Кипит от ярости.

- Что он крутится около тебя, а? Повод не даёшь, случайно? Он вытащил твою тетрадь из рюкзака, Соловей сказал.

Я отрицательно машу головой, не даю я никакого повода, вообще не обращаю внимания ни на кого другого.

Денис отбегает на безопасное расстояние и кричит оттуда:

- Чё она твоя-то? Где написано?

- А ну, иди сюда, урод.

Орлов делает рывок телом в его сторону, я в последнюю секунду обхватываю его руками, держу изо всех сил за корпус.

- Саш, Сашечка, ну, не надо, оставь его.

Он дёргается. Ещё. Ещё. Слабее.
Не отпускаю.
Обтекаю вокруг, беру в ладони лицо, целую яростно раздувающиеся ноздри, опухающую на глазах губу, щёки, глаза с огромными зрачками.

- Ну, чё ты держишь, пусти. Добить его хочу, ублюдка, - цедит он.

Некоторое время рычит, пытаясь вырваться, потом его дыхание постепенно выравнивается, начинает успокаиваться.

Хрипит, глядя мне в глаза своими, чёрными, утягивающими в пропасть:

- Моя. Это понятно?

- Понятно, знаю, знаю, твоя, успокойся, всё, - продолжаю зацеловывать его лицо короткими ласковыми касаниями губ.

Он одной рукой жёстко сжимает меня за ягодицу, другой забирается под школьную блузку, дёргает застёжку бюстгальтера, гладит спину. При всех. Я не возражаю, понимаю, почему он это делает. Метит, чтоб все, кто видит, запомнили. И я не против, пусть, лишь бы успокоился.

- Что происходит? - раздаётся возмущённый окрик из окна.

- Орлов, опять ты? Быстро ко мне в кабинет! - повышая голос почти до ультразвука, визжит директор, пожилая дама с седым пучком на голове. Правильная, идеально-непримиримая.

- Я скажу, он напал на тебя, и Кира подтвердит, - быстро-быстро шепчу ему.

- Этот чмошник на меня?! Кошка, сдурела, что ли? Сам разберусь , - оскорблённо отказывается Сашка.

Обводит взглядом школьный двор, на котором собралось немало зевак, на несколько секунд впивается мне в губы. Я обессиленно обмякаю. Отпускает. Разжимает объятия.