Едва киваю. Тяжело говорить, когда он смотрит вот так. Прохожу вглубь гостиной, усаживаюсь в кресло напротив него. Неожиданно лицо Прохора становится непроницаемым холодным, словно он сам отделяет меня от себя. Это приводит меня в чувство.

- Я слушаю, - бросаю отрешенно. Чем скорее он скажет всё, что решил, тем быстрее закончится мучение для нас обоих.

- Агата, ты так изменилась в последнее время. С тобой трудно разговаривать, - резко произносит муж.

- Трудно со мной? Это я изменилась?! - ошеломлённо произношу я. - Это ты изменяешь мне! Я сама видела!

- Видела? - уголки его губ ползут вверх, но он вовремя останавливается, прячет ухмылку. И тут же его лицо становится серьёзным. - Агата! Что ты говоришь? Ты слышишь себя?! – Прохор подскакивает с места, надвигается на меня, сверкая холодными зелеными глазами.

- Я видела вчера твою «командировку»… с Ирмой. Со своей лучшей подругой! Но я не собираюсь копаться в твоём грязном белье, меня не интересуют твои любовные связи, - слёзы текут по щекам. Накрывает истерика, паника.

За что мне всё это? Такая подлость. Предательство. Ложь.

- Успокойся, Агата! – рявкает муж. – Я всё тебе объясню.

Вздрагиваю. Никогда он со мной не разговаривал подобным тоном. Или теперь уже можно всё.

- Не утруждай себя, Прохор. Я всё равно уйду! – стараюсь не думать, что будет после. Главное, сейчас уйти из его дома. Не могу оставаться здесь ни минуты.

- Ты моя жена. И не можешь уйти просто так!

- Ты изменил мне. Стал чужим, что-то скрываешь. - Слёзы жгут глаза. Больше нет сил держаться.

- Тебе не понравится, если я раскрою свою тайну, - нависает надо мной, прожигая тёмным взглядом.

- А ты попробуй, вдруг я пойму, - машинально выпаливаю я.

- У меня есть сын, - глухой голос мужа, словно выстрел попадает мне прямо в сердце. Оно сжимается, бухает в груди, выламывая рёбра. Становится нечем дышать.

- Что ты сказал?..

- У меня есть сын, - с яростью бросает мне в лицо.

- Какой сын? – сипло шепчу я.

- Саша. Ему четыре года. Он жил с матерью на Дальнем Востоке, где я работал, - добивает меня.

Дергаюсь. Хочу уйти. В душе зияет черная пустота. Мне сейчас очень горько и безумно одиноко. Хочется, чтобы муж крепко обнял меня, прижал к себе. Но он не обнимет, не прижмёт. Да мне и самой будет это противно.

- Агата, ты можешь уйти прямо сейчас. Но ты знаешь не всё, - холодно продолжает муж, заставляя меня упасть обратно в кресло.

Нет, он не оправдывается. Он ставит меня перед фактом. Жестко и унизительно. Что - то щелкает внутри меня. Собираю остатки гордости, поднимаю на него глаза, сжимая руки в замок.

- Прохор, меня не интересуют подробности, - трясу головой.

Муж, словно не слышит, отходит, наконец, от меня. Садится в кресло напротив. Да так лучше. Между нами должна быть дистанция. Не могу, когда он так близко. Меня это нервирует, отвлекает, будит во мне не подходящие моменту чувства.

- Саша…, - голос его дрожит. - У него умерла мама. Оля. Моего сына сдали в детский дом…

Съёживаюсь. Почему я не придавала значения тем «мелочам», которые происходили целый год в нашей жизни? Когда ему неожиданно звонили, и он уходил в другую комнату, чтобы поговорить по телефону. Или резко после звонка срывался в поездку…

Я просто бесконечно доверяла ему. Верила, любила. А он меня обманывал, изворачивался, предавал. Снова и снова.

Мой мир рушится. Стремительно лечу с горы в бездонную пропасть. Больше ничто не в силах остановить это падение вниз.

Оля… Саша… Ирма.

Вот кто был его настоящей семьей все эти годы! О ком я ещё не знаю? Сколько их??

С нескрываемой ненавистью бросаю взгляд на его дорогие часы. Наверное, ему уже пора лететь. Я не держу.