– Сейчас поедем, – невозмутимо кивает этот непрошибаемый человек. – Для начала вот.
Он достает термос, наливает в кружку что-то исходящее паром и салон машины тут же наполняется ароматом кофе.
– Выпей, тебя трясет. Это не самый полезный напиток для рожающей женщины, но он согреет и тебе станет полегче.
– Мне нужно в роддом побыстрее, а не кофе пить. Я сама поеду, – я хватаюсь за ручку дверцы и пытаюсь выйти.
– Вот не зря говорят, что у беременных мозг отказывает, – Андрей закатывает глаза. – Не надо меня испепелять взглядом! Вот прямо сейчас ты не родишь, я знаю, я на родах своей сестры присутствовал. Время выпить чашку горячего кофе, чтобы согреться, у тебя точно есть.
После его слов про мозг беременных мне хочется его стукнуть, но тем не менее я хватаюсь за кружку с благодарностью, делаю первый глоток и жмурюсь от наслаждения. Тепло разливается внутри и действительно становится чуточку легче. Андрей, облокотившись локтем на руль, с улыбкой наблюдает за мной.
– Легче? – с пониманием спрашивает он.
Я киваю.
– Так. Насколько я понимаю, документов у тебя с собой никаких нет? – спрашивает он, хотя и так всё понятно.
Я в ответ молча качаю головой и откидываюсь на спинку кресла, устраивая поясницу поудобнее. Андрей нажимает рычажок под моим сиденьем, чтобы откинуть кресло для более удобного положения.
– Тогда едем в ближайший роддом. Со мной примут в любом случае, и я решу вопрос с отдельной палатой, – говорит Андрей. Он трогается с места и, глядя вперед, задает вопрос.
– А теперь скажи-ка мне, Ангелина Орлова, почему ты оказалась в машине в таком виде, рожающая и одна? Где твой муж и почему он тебя отпустил в таком состоянии?
Я смотрю на его профиль и у меня перехватывает горло. Я вдруг понимаю, что не могу произнести ни слова. У меня такое бывает на фоне стресса. Что-то там пережимается в связках, это явление даже как-то называется по-научному, такая вот молчаливая реакция на стресс.
Он не слышит моего ответа, отрывает взгляд от дороги, смотрит на меня и испуганно дергается в мою сторону.
– Ангелина, ты что? Так больно, да?
Оказывается, у меня текут слезы, а я этого даже не замечаю. Смотрю на Андрея и не вижу его. Перед глазами почему-то стоит сцена, как облизывается Вера. Как кошка, наевшаяся сливок. Не знаю, почему именно это ударяет так больно.
На этот раз пришедшая схватка дольше по времени и интенсивнее. Я дышу, как учила врач на курсах, но мне это ни фига не помогает.
– Господи, кто сказала, что дыхание во время схваток облегчает боль? Хочу плюнуть ему в рожу, – выдаю я и хватаю Андрея за руку. Хорошо, что машина на автомате и его правая рука свободна.
– Можно подержу тебя за руку? – хриплю я. – Сейчас отпустит уже. Наверное. Если что, ты готов принять роды?
Я пытаюсь шутить, но Андрей почему-то не смеется.
– Если нужно будет, приму – серьезно и сосредоточенно отвечает он и смотрит опять на дорогу. – Через полчаса приедем. Продержишься?
– Понятия не имею, я рожаю впервые, – отвечаю ему со стоном. Он не забирает руку, мужественно терпит то, с какой силой я ее сжимаю. И что удивительно, пожимает в ответ.
– Лина, ни о чем не переживай, все будет хорошо. Сейчас просто сосредоточься на себе и ребенке.
– Как я дошла до того, что почти рожаю в машине незнакомого мужчины, без мужа? – вырывается у меня с рыданиями в вперемежку со стонами.
– Вот и мне интересно, где твой муж, – негромко говорит Андрей, но я его практически не слышу, усиленно дышу, как учили, выдыхая в боль.
Вскоре меня отпускает. И у меня в это мгновение вдруг такая ненависть поднимается к Диме. Как он мог?! Как?! Почему я теперь, как последняя бродяжка, буду рожать в первом попавшемся роддоме? Почему, когда мне так нужна помощь и поддержка самого родного близкого, его нет рядом?! «Потому что он трахает другую», прилетает ехидный ответ.