- У него есть стимул. – Заметила я. - Только ради этого он будет жить. Евгений Александрович, можно вас? – спросила я Селиванова, желая переговорить с ним наедине.

- Пойдёмте ко мне в кабинет. – Нехотя ответил он, потому что по его лицу было видно, разговаривать со мной он не очень хотел.

- Что вы хотели? – задал он вопрос, едва мы оказались в кабинете.

- Евгений Александрович, скажите, какой процент риска присутствует сейчас? Может быть рецидив? Сколько должно пройти времени, чтобы понять истинный исход операции? – задала я ему интересующие меня вопросы.

- Нужно подождать, чтобы понять. – Пространственно ответил он.

- Во время операции были какие-то осложнения? – не унималась я.

- Послушайте, как вас там? – он задумчиво закатил глаза.

- Валерия Николаевна. – Напомнила я.

- Валерия Николаевна, вы даже не родственница Зарецкому, я не имею право вам что-либо говорить. – Начал искать причины он, чтобы не продолжать со мной разговор.

- Поверьте, Евгений Александрович, я не из праздного любопытства интересуюсь. – Ответила я. – Дело в том, что моя сестра и Павел вернулись со стажировки из-за границы. Он сюда, моя сестра в наш город. Павел должен был ей позвонить, но пропал. Я приехала сюда, чтобы его разыскать, и узнала, что с ним произошло несчастье. Моя сестра ещё не в курсе всего этого. Именно поэтому я и спрашиваю, какой риск присутствует сейчас? – рассказала я ему всю историю.

- А что мешает вам сказать сестре правду? Или боитесь, что она, узнав, что Зарецкий может остаться инвалидом бросит его? – не двусмысленно намекнул он.

Вот ведь какой, слов нет, не верит никому, считает, что все вокруг плохие. А сам-то что, идеальный такой. Мне хотелось сейчас всё ему высказать, но я ради сестры и Павла я сдержалась.

- Моя сестра ждёт ребёнка от Зарецкого, и как вы понимаете ей нельзя волноваться. – Объяснила я, заметив при этом, как выражение лица Селиванова меняется. – Но я не могу вечно от неё скрывать, что нашла Павла.

- Риск есть всегда. – Уже более мягко ответил он. – Но я думаю, что в случае с Зарецким он минимальный. – Порадовал он меня. – Да, кстати, осложнений во время операции не было. Но повторюсь, курс реабилитации ему предстоит долгий.

- Главное он жив, и мы использовали этот шанс. – Сделала заключение я. – А стимул для выздоровления у него есть.

- Ну, если он любит вашу сестру и хочет этого ребёнка, то это сильный стимул. – В кои-то веки согласился со мной доктор.

- Когда его можно навестить? – спросила я, и чтобы Селиванов вновь не стал мне возражать, добавила. – Он просил ничего не говорить моей сестре, пока не закончится операция.

- Завтра можете навестить его. – Дал разрешение он. – А сестру можете порадовать сегодня. Всё у него будет хорошо. – Порадовал он меня. – А сейчас извините, но мне нужно идти, меня пациенты ждут.

- Да, конечно, спасибо вам. – Поблагодарила я его и вышла.

***

Валерия

После того, как я узнала, что у Павла всё хорошо, у меня словно гора свалилась с плеч. Операция прошла успешно, а это значит, что мы использовали этот шанс, и теперь нужно идти только вперёд.

Да, дорога Зарецкого будет трудной, длинной, но она будет, а это главное.

Надо же за это время Зарецкие мне стали по-настоящему близкими и родными людьми. От них исходило такое тепло, такая забота, что я чувствовала себя рядом с ними легко и уютно.

- Спасибо вам, Валерия за нашего сына. – Поблагодарила меня Элеонора Анатольевна, когда я вернулась к ним после встречи с доктором. – Если бы не вы, этой операции могло бы не быть.

- Вам не за что меня благодарить. – Ответила я. – Главное, что сейчас всё хорошо.