А у меня от обиды щипало в глазах и голос срывался, как при кашле.

- Не правда, папа. Я очень хорошая дочь. Только… кажется сирота. При живых вас. – Я встала так резко, что подушка соскочила с колен и упала на пол. – Сколько там тебе нужно для твоей клиники?!

- Нашей.

- Нееет, - я помахала пальцем у него перед носом, - твоей, папуль. Моего там ничего нет, это уже всем понятно. Полгода? Я дам год. Откроешь, раскрутишься, поставишь бизнес на поток, а потом как-нибудь сам. Вообще сам, без меня! Я там работать не буду!

Пальто я натягивала еще в коридоре. Вслед за мной торопился отец, но я не хотела больше говорить с ним. Чувство предательства как тошнота, подкатывало к горлу, и распирали болью изнутри. Дочь я плохая, значит. Отлично! Замечательно! Зато они все хорошие!

- Насть, я не то хотел сказать…

- Не хотел бы не сказал, - я дернула на себя сумку, которую пытался у меня забрать папа.

- Настя, а ужин?! - Мама выбежала из кухни и с ужасом уставилась на нас двоих, - сейчас же придут гости! Савранский обещал заехать!

- А ужин, мама, без меня. Скажи, что я заболела. Соври что-нибудь, вам же не привыкать врать, правда?

Я выбежала за порог и с грохотом захлопнула за собой дверь. Так громко, как не позволяла себе даже в четырнадцать!

Девочки, от автора ушел муж... не к любовнице! Хуже! Кататься на лыжах вместе с сыном, так что я осталась на растерзание младшей дочери одна. Немного в ужасе, немного в истерике, немного в слезах! Вторая прода должна выйти ночью, но если она чуть сместится на завтрашний день, не ругайтесь.

17. Глава 17

В том что Тома жила с папой я нашла единственный плюс. Я больше не мучилась чувством вины, когда Савранский вёз ее в школу и не выворачивалась шубной шкуркой наизнанку, чтобы дочь из этой самой школы встретить.

Теперь я кайфовала, если можно так назвать сборы в спортзал, когда за окном ещё темно, а стрелка часов едва переступила отметку шесть.

Мои тренировки назначены на утро. До начала планёрки и до того, как фитнес центр заполонят рельефные качки и фифы в обтягивающих лосинах. Бррр. Из обтягивающего на мне было разве что плотно сидящее по фигуре чувство стыда.

Ненавижу, когда у меня что-то не получается. Жутко нервничаю, и краснею.
А там, за тренажерами у меня не получалось приблизительно все. И краснела я постоянно.
Не то от стресса. Не то от пугающе острых взглядов, которые на меня бросал Тимур.

Я поднимаюсь по лестнице в без десяти семь. Формально тут есть лифт, но по факту мне нельзя его использовать. Тимур не разрешает. И вообще требует, чтобы везде, где можно, я шла пешком, чтобы по максимуму нагружать мышцы и насыщать тело кислородом, о котором я и забыла в своём тесном, запылённом кабинете.

Пока иду к Тимуру, вижу, как он несколько раз проверяет дисплей телефона. Наверное ждёт сообщение от какой-нибудь дурочки в латексом трико.

Когда он оборачивается и сталкивается со мной взглядом, то просто кивает. Без приветствия.
Оно и понятно, я пропустила последние две тренировки и даже не предупредила, что не приду. Честно, сегодня меня подняли с кровати не любовь к спорту и самодисциплина. А жадность. Было невыносимо жаль денег, которые я вбухала в дурацкую тренажёрку!

- Тимур, я… - хочу что-то сказать, но немею, когда мне потягивают стаканчик с кофе. Ещё горячим. - Ой. А зачем? Ты как-то узнал, что я сегодня приду?

Он не смотрит на меня, отворачивается и бурчит себе под нос:
- Ты на семь записывалась, если не помнишь. Пошли, я вес уже подготовил.
Я бегу за своим тренером, широкая мускулистая спина закрывает весь обзор, так что я не сразу понимаю, что меня привели к беговым дорожкам. За два раза, что я здесь была, не успела запомнить, что где стоит.