За эти пять лет мама стала мягче, и в ней пропал былой гонор. То ли в силу возраста, то ли в силу того, что я больше не нуждаюсь в них – она перестала меня всячески принижать и выставлять самой ужасной дочерью, потому что знает, что в случае ссоры она больше не увидит свою внучку.

– У моей подруги Вали внучка в этом году пошла в первый класс в шестой лицей. Нужно и Александру туда устроить, – мама разливает чай с шиповником и намеренно игнорирует то, что Саше не нравиться, когда ее называют Александрой.

– Это тот лицей, что в конце города? – спрашивает папа, на коленях у которого сидит Саша.

– Да, это самый лучший лицей нашего города. Тем более директор – мой давний знакомый.

– Во-первых, Саше скоро исполниться только пять лет, а во вторых, она пойдет учиться в первую школу, которая подходит нам по расположению.

– Кира, ну что ты за мать! Ей предлагают отличную школу с углубленным изучением отдельных предметов, а она нос воротит!

– Первая школа тоже неплохая, и я сама буду решать, где и как учиться моей дочке, – говорю спокойно и ровно. Поднимаю глаза на маму и только одним взглядом пресекаю все ее попытке возразить.

– Наташ, Кира сама знает, как лучше нашей Сашеньке. Подлей, лучше, чайку.

Мы проводим в квартире родителей около двух часов. Папа играет с внучкой, а мама не оставляет попытки научить меня жизни, учитывая то, какой херовой матерью была она.

Из нас двоих, она всегда больше любила мою младшую сестру Милену. И даже когда та переспала с моим мужем, мама все равно встала на ее сторону, аргументируя свой поступок тем, что это я где-то недоглядела, недокормила, не ублажила своего мужа. И плевать ей хотелось, что Милена вновь свинтила в Европу на родительские деньги, и на то, что я после развода поднимаю дочь одна и ни копейки не взяла у родителей.

Все до тошноты просто: я просто была нелюбимым ребенком. Может быть, где-то я не оправдала надежды своих родителей, а, может быть, мне просто не повезло родиться в семье, где родная мать ненавидит своего ребенка. В любом случае, былая обида прошла, негодование за беспочвенную ненависть в мой адрес – утихло, и теперь в моем сердце осталась лишь жалость к этой женщине. Ведь она отчаянно пытается вернуть наши разбитые вдребезги хорошие отношения, расположить меня и Сашу к себе, только вот ничего у нее не выходит. Вы скажете, что она – женщина, которая подарила мне жизнь, и только за это ее нужно любить, а я отвечу, что нет, я ее не полюблю никогда.

– Ну, во что ты ее одеваешь, а? Одни джинсы, да шорты! – мама вскидывает руки так, словно мой ребенок ходит в обносках. – Вон, какое я красивое платье купила. Александра, иди сюда, померь!

Саша побегает и берет коричневое шерстяное платье в руки, а потом также весело возвращает его в руки бабушки:

– Нет, бабуль, она колючее, я такое носить не буду.

На моем лице появляется улыбка от реакции мамы. Она возмущенно кладет руки на грудь и открывает рот от изумления. Я в очередной раз ликую от того, что смогла воспитать в своей дочке индивидуальность и стойкость характера.

– Кира… Это твое воспитание!

– Хватит, мама! У моей дочери помимо джинсов и шорт есть много красивых платьев. Саша носит лишь то, в чем ей комфортно и удобно. Если ей не нравиться твое платье, она его носить не будет, и ничего тут не поделаешь.

8. Глава 7

Спустя пару дней, ранним утром, когда я собираюсь оставить Сашу в детском саду и быстрее уехать на работу, то узнаю, что в нашей группе прорвало водосточную трубу и теперь весь верхний этаж оказывается затопленным. Марина Владимировна, воспитательница моей дочери, говорит, что ремонтные работы будут проводить целый день, и поэтому сегодня детский сад не будет работать.