Время идет, я сижу на стуле. Он занимается каким-то делом, сосредоточенно, не отвлекаясь. Изредка брови хмурятся.

У меня подрагивают кончики пальцев, лежащие на сумке.

- Так, - послышался голос, а я обернулась в сторону следователя. Он достает папку, раскрывает ее, глядя на меня пристально. В папке много разноцветных закладок. В коридоре кто-то с топотом прошел. Тишина затягивается. Я смотрю на него, он смотрит на меня.

- Юматова Валерия Сергеевна, - произнес он. Я кивнула. – Итак, к нам поступило заявление от Левашева Алексея Игоревича. Знаете такого?

Я киваю.

- Знаю, - произношу я.

Еще бы не знать! Столько лет Леша буквально каждый день появлялся в нашей семье. Столько фотографий с шашлыков, поездок. Столько Руслан и Леша вместе пережили. Один раз отбивались от бандитов, один раз перевернулись на машине… Всякое было…

- Хорошо, - сухо произносит следователь. А я снова украдкой бросаю взгляд на него. – Алексей Игоревич настаивает на том, что вы похитили деньги с фирмы. Двадцать три миллиона рублей.

7. Глава 6

Сколько? Двадцать три миллиона?

Папка шуршит, а я пытаюсь осмыслить эту сумму. Нет, ну как бы мы люди не бедные … Но двадцать три миллиона! Это же… много! Я вспомнила ту грызущую нищету первых лет брака. А тут двадцать три миллиона!

- В особо крупных размерах! – произносит следователь. И резко поднимает глаза на меня. – За это срок полагается, Валерия… Немалый. По статье мошенничество! За что ж вы так с Лешей? А? Валерия…

И он посмотрел в бумажку.

- Сергеевна, - закончил следователь мысль. – Причем, тут лет семь… Это навскидку. Так, поехали по протоколу дальше!

Казалось, стрелки замерли на часах. Как было без двадцати, так и осталось без двадцати. Если я сяду, то кому будет нужна моя дочь? Дианка никому не будет нужна! Она останется одна! А отец еее выбросит! Наверное правильно говорят, что некоторые мужчины не любит детей. Они любят детей пока любят их мать! Есть и другие, но Руслан не из их числа.

Эта мысль заставила меня сжаться.

- Ну, чья это подпись! – ткнули мне в лицо папкой. Там была подпись мужа. Но я ее узнала. Такой ее оставляла я.

- Я не помню, - выдыхаю я, а внутри все звенит. Казалось, пустота внутри наливается звенящей тишиной. Я вообще чувствую себя, как ватная. Словно то, что происходит – происходит не со мной!

- А я скажу тебе чья! – внезапно громко произносит следователь. Он уже не сух и официален. Он уже не выкает. Он тычет. – Твоя! Это расписывался не твой муж! Это расписались за него! И вот здесь, и вот тут, и тут!

Он листал папку, а перед моими глазами мелькали документы. Счета, накладные…

- А вот эта? – спрашивает следователь. А в его голосе столько издевки, что я замираю. «Красивая мразь!», - проносится у меня в голове. – Ну… Давайте, вспоминайте!

- Это было давно. Я ничего не помню, - произношу я, словно эхо. И мне кажется, что это единственное, что я могу сказать безопасно.

Казалось, мир вокруг закрылся. Схлопнулся, как ловушка, поймав меня и не выпуская из этого кабинета.

- Будешь молчать – ты у меня сядешь! Я тебе по максимуму впаяю! – слышу я голос, а в нем столько яда. Казалось, он отравляет все вокруг. Я смотрю в карие глаза, а голос доносится до меня сквозь вату. Отдельные крики и хамское обращение, от которого хочется отгородиться, спрятаться – вот что доносится до меня сквозь пелену. Странная мысль о том, почему я не могу, как в любимых детских мультиках Дианки, просто исчезнуть отсюда, вызывает у меня приступ ложной надежды. Я почему –то цепляюсь за нее. И фантазирую, что я беру и просто исчезаю!

- И давно это мы за мужа расписываемся? А? – спросил следователь, а папка гулко шлепнулась об стол со мной. – Тебе что? В загсе это право дали? За мужа расписываться?