Опускаю стекло, кричу на нее, чуть не ругаюсь матом, так перепугался, и тут сталкиваюсь с ней взглядом.

Мороз бежит по коже: глаза у нее словно слепые, потрясенные, полные боли. Она не видит меня, не отвечает на вопли, огибает машину, и шагает вперед, чем-то царапая мой Ровер.

Ну, это уже никуда не годится!

Выскакиваю из Ровера, едва успеваю перехватить ее руку, встряхиваю и вдруг застываю с раскрытым ртом: узнаю Юлию Геннадиевну, преподавателя испанского языка в моем универе.

Юлию, Юлечку, Юляшу…

Так я называю ее про себя.

Она снится ночами, каждый раз я тянусь к ней, но девушка ускользает, только смеется и машет руками. Бегу следом, но она растворяется в дымке. Просыпаюсь в холодном поту, словно пережил кошмар.

Но и забыть не могу, перевелся в этот старый универ только затем, чтобы издалека видеть ее. Она даже не догадывается о моем существовании, общается со студентами, весело здоровается с коллегами, бегает на чашку кофе к секретарше ректора. Но и я не стремлюсь привлечь внимание. Хожу на ее лекции и исчезаю, прежде, чем она спросит меня о чем-нибудь.

Глупо?

Наверное.

Время подростковой влюбленности давно прошло. Никогда не думал, что обычная женщина, да еще и замужняя, так потрясет мое воображение.

***

Впервые увидел ее в стоматологической клинике. Она вошла, смеясь, стряхнула с плаща капли дождя, пригладила светлые волосы, обвела сияющим взглядом пациентов. Я вжался в спинку дивана, внезапно испугался, что она заметит мою распухшую щеку и болезненный вид.

Но эта принцесса из сказки Андерсена поздоровалась с девушками на ресепшн и спросила:

— Мой у себя?

— Да, Михаил Юрьевич ждет вас.

«Мой? Кто это «мой»? — мелькнула ревнивая мысль.

Девушка сняла плащ, повесила в шкафчик, надела бахилы.

«А-а-а, мой — это ее врач», — догадался я, и сразу стало легче.

Теперь уже с любопытством разглядывал стройные ноги, обутые в лодочки на высоком каблуке, тонкую талию, высокую грудь. Она вся была такая ладненькая, такая миниатюрная, что хотелось поставить на ладонь, как статуэтку, и любоваться ею.

Внезапно я понял, что не чувствую боли. Даже мой зуб мудрости помудрел настолько, что затих, сраженный сказочной красотой медовых глаз. Девушка подошла к зеркалу, подняла руку, и тут я увидел обручальное кольцо.

Разочарование сжало тисками сердце. Я вздохнул и закрыл глаза: на чужое добро никогда не разевал рот.

— Господин Полонский, — окликнула меня регистратор, — Пройдите в двенадцатый кабинет.

Сел в кресло, раскрыл рот, и боль вернулась с новой силой.

— Так-так-так, что тут у нас? — поинтересовалась молоденькая медсестра и стрельнула любопытными глазами из-под маски.

— Флюс! — выдавил из себя я.

— Отлично! — обрадовалась медсестра. — Сначала сделаем снимок.

«Вот гадость!» — кипела внутри злость на себя, на проклятый зуб, на то, что оттягивается минута облегчения.

В соседней комнате девушка сделала мне снимок, а на обратном пути я опять увидел принцессу. Она прощалась в коридоре с высоким доктором. Я замедлил шаг, невольно вслушиваясь в разговор.

— Дорогой, постарайся прийти вовремя, — попросила девушка и чмокнула красавчика в щеку. — Твой Глеб нам не простит.

— Обязательно! — тут он заметил меня и спросил: — Это вы с флюсом?

«Ага! Нет, не я! — язвительно фыркнул я. — Дядя Вася! Не видишь, что ли, на кого похож?»

Кивнул и нырнул в кабинет.

Пока этот доктор смотрел снимки, делал укол, я с трудом сдерживал себя, чтобы не встать и не уйти. Какое-то неосознанное чувство гнало меня вон из клиники, хотелось побежать, догнать незнакомку, еще одним глазком взглянуть на нее.

И она появилась, только за окном.