Я не хочу верить, что у Макара связь еще и с замужней женщиной. Во что меня втянули? Крики Темы и бессонные ночи теперь кажутся спокойным и уютным раем по сравнению с тем, что сейчас происходит с жизнью. Два моих близких человека предали меня и оказались не теми, кем я думала.

Открываю дверь без стука и вхожу. Макар развалился в кресле. Отбрасывает телефон и смотрит на меня как на недоразумение в его сложных буднях неверного мужа. Среди мебели из темного дуба, кожаной обивки в дорогом костюме из тонкой светлой шерсти он смотрится хозяином жизни. Его поймали на измене, а он бессовестно невозмутим.

Конечно, не стоило ждать от него, что он ударится в слезы и упадет на колени с мольбой о прощении. Он перевыполнил свой план на эмоции в гостиной, когда встряхнул меня и вытянул из обморока.

— Кто такая Лена? — тихо спрашиваю я и на ответ даже не надеюсь.

Но я обязана задать этот вопрос, чтобы перехватить инициативу. С Жанной мне все понятно: она мастерски покрутила задницей в надежде спихнуть меня и какую-то загадочную Лену с насеста. Хочется ей устроить свою жизнь после череды неудачных романов.

— Забавно, что она сама не раз просила, чтобы я познакомил тебя с ней, — Макар невесело усмехается.

— Что?

Не на такой ответ я рассчитывала. Он должен был мрачно сказать “Не твое дело”, а не говорить, что его любовница жаждет со мной встречи. Мое лицо искажает легкая гримаса отвращения, будто к спине приложили холодную пупырчатую жабу.

— Ты удивлена?

— Макар, я не… — к горлу подкатывает ком слез. Я его сглатываю и сипло продолжаю, — я не желаю во всем этом участвовать… Будь человеком, Макар…

Мне тяжело держать его насмешливый и надменный взгляд. Я хочу разрыдаться. К глазам подступают слезы, горло схватывает болезненный спазм, и я поджимаю губы, сдерживая в себе из последних сил горькую обиду.

— Ты знаешь, я тоже против того, чтобы тебя знакомить с Леной, — Макар покачивается в кресле, — но, видимо, ей хочется быть ко мне еще ближе через дружбу с тобой. Это что-то из категории женской логики.

— Прекрати…

— Уля, слезы вытри и включи уже голову. Я так понимаю, ты хочешь упорхнуть из семейного гнездышка с Артемом на руках, гордо вскинув голову, в новую жизнь без мужа-мерзавца, — скалится в улыбке. — Но этого не будет. Уходи одна, если так хочешь сыграть в гордость.

— Ты шутишь, да? — голос предательски дрожит паникой. — Теме нужна мама… Он же еще крошечка…

— У меня есть все возможности, чтобы забрать у тебя сына, Уля, — стучит пальцами по подлокотнику, — но, видишь ли, я считаю, что у ребенка должна быть мать, но лишать тебя выбора я не могу. Хочешь, уходи.

— Какой же это выбор? — пальцы дрожат.

— Сложный, — пожимает плечами, а глаза холодные и колючие. — Как жена и мать без всех этих истерик, ты меня устраиваешь. И не делай сейчас такие удивленные глаза, Улиточка. Ты знала, на что шла. Ты видела во мне обеспеченного мужика, с которым будет тепло и сытно…

— Не говори так…

— Люби, одаривай заботой нашего сына, — Макару совершенно не стыдно за свои слова, будто он давно ждал этого разговора и готовился к нему.

— А что потом?

— Потом второй и третий ребенок. Мы же планировали троих.

— Да что с тобой не так…

— Я согласен с тем, что с сестрой твоей вышло некрасиво, но у меня эти две недели сложные и напряженные, — Макар поддается в мою сторону и облокачивается о стол, сцепив ладони в замок. — В любом случае, ее уже тут нет. Наконец-то, — зло ухмыляется, — не люблю таких женщин. Они умеют подгадать момент.

Закрываю лицо ладонями и медленно выдыхаю. Я впервые увидела Макара таким, какой он есть на самом деле без флера девичьих фантазий.