Мир – это, наверное, сокращенное Мирон. Мирослав?

Уверена, что это просто сотрудник. Как же раздражает вся эта ситуация. Ну почему я все это увидела? Почему узнала его на улице?

В общем-то, как я могла не узнать любимого мужа?

Пока я стояла в руках с телефоном, абонент позвонил три раза. Может быть, и правда по работе? Почему же мои руки дрожат? Почему так хочется защищаться? Я не должна этого делать.

Не должна…

Но палец завис над полосой с зеленой трубкой и прикоснувшись потянул в сторону, принимая вызов.

– Алло, малыш, ты уже дома? Я там уронила… – тишина. – Тимур? – громкий вздох, гудки.

Я медленно подошла к своему дамскому столику и присела на пуф. Рука продолжала сжимать телефон и держать возле уха.

«– Не мучь меня Тим…», – твердила в трубку зловещая правда тем же голосом.

Взглянула на себя в зеркало и увидела страх в своих глазах. А внутри почему-то было пустынно. Я хотела грозы, хотела кричать. Я хотела, чтобы этот день подошел к концу. Потому что я чувствую огромную усталость. Потому что это все, что осталось у меня сейчас.

Положила телефон на край стола. И взяла в руки расческу. Распустила волосы и начала водить по ним ею. Снова и снова. Мои движения были механическими. Я не сводила глаз с той женщины, что смотрела на меня в зеркало карими глазами. Мне хотелось ее защитить, но думала лишь о том, как справиться с тем, что творилось в моей жизни.

Я даже не заметила, как вода в ванной перестала литься и Тимур появился за моей спиной. Он взял из моих ладоней расческу и продолжил с улыбкой ласкать мои волосы, другой рукой он гладил мое плечо.

Я смотрела на него в отражении и видела, что он был прежним. Моим Тимуром.

Красивые глаза, которые я всегда называла «грустными», потому что разрез имеет интересную особенность и от этого будто грусть в них скопилась. Но стоило улыбнуться, как маленькие лучики стремились от уголков его прекрасных карих очей и это меня каждый раз завораживало.

Чувственные, изогнутые губы. Не очень полные, точнее, вообще неполные. Тонкие, но такие… такие нежные и мягкие… любимые…

Спортивное, вполне рельефное тело и накачанные руки, которые не раз сводили меня с ума и заставляли пылать в агонии наслаждения.

Все это он.

Его движения, его взгляд, голос – они говорили о том, что все хорошо. Вот только его разум предал меня, его мысли и сердце стали чужими. Он становился посторонним. Неумолимо быстро.

Думаете, я просто жалею себя? Нет, я просто впервые теряю свою жизнь. К такому не подготовишься. Сгребаю себя, а по факту лишь пепел, все, что осталось, а он вновь и вновь проходит сквозь пальцы, марая кожу серым, немного черным.

– Ты давно освободилась? – вдруг отвлекает от моих философских мыслей.

Я кивнула, не отводя глаз от его бесстыжих, которыми он сам меня сканировал.

– Почему не пришла ко мне? Я был бы не против, – сказал и поцеловал меня в шею, отодвинув волосы на противоположное плечо.

«Потому что тебе больше это не нужно! Потому что ты мне изменил на моих глазах! Потому что я против!»

– Тебе тут звонили очень настойчиво. Какой-то «Мир», – я почувствовала, как напряглось его тело. Руки, сжимающие мою талию, нервно дернулись, но он быстро пришел в себя. – Я подняла трубку, мало ли это по работе и…

– Зачем ты подняла трубку? – Тим сел на корточки и развернул меня к себе. Глаза бегали по моему лицу, что-то ища. А голос? Он не был грубым, он был потерянным. – Кира, что он сказал? – смотрел на меня и нервно ждал, что я отвечу.

Мерзавец!

Боже, я так хотела смеяться. Не знаю почему. Но я так хотела закатиться в истерике.

– Ничего, видимо, прервалось. Была тишина. Я даже сказать слова не успела, – он определенно расслабился, потому что взгляд из холодного стал вновь теплым.