– Да ты что? Может, и эту шлюху в дом притащил не ты, потому что между ног зачесалось?

– Не говори так! – Филипп рывком повернулся ко мне, его глаза вспыхнули странным огнем, а с губ сорвался почти стон. – Салли… Она не какая-нибудь девка из дома разврата, как ты могла бы подумать! Все не так просто! Ты просто ничего не знаешь.

Я, до этого со всем комфортом опирающаяся на подушку за спиной, резко выпрямилась, садясь на кровати.

– Ах, не знаю? – я задохнулась от возмущения. – И что же было, мой милый? Коварная Салли опоила тебя? Или может, угрожала тебе? Говорила, что убьет меня, если не ублажишь? А, точно! Самому тебе нож к сердцу приставила, если ты ее не трахнешь! Ну, или… не к сердцу.

Я пошло усмехнулась, покосившись пониже пояса Филиппа. Ой. Лучше бы я этого не делала. Филипп все-таки был отлично сложен. Широкие плечи, крепкая грудь, сильные бедра, и при этом никакой зажатости от каменных мышц, сплошная грация хищника… Именно. Хищника, который сожрет и не подавится!

Филипп продемонстрировал это. Когда в одно мгновение оказался рядом. Он наклонился надо мной, одной рукой упираясь в резное изголовье.

Я ощутила огонь от сильного тела, словно на меня пыхнуло жаром костра. И замерла, глядя широко распахнутыми глазами, не смея даже моргнуть. Филипп выглядел опасным для меня. Ведь вглядывался в мое лицо хищно, цепко, пристально, будто искал ответ на свой вопрос:

– Да что с тобой такое? Ты никогда раньше не вела себя так со мной!

– А я раньше и не заставала тебя с другой! – огрызнулась я. – Хотя, наверняка, это длилось уже долго. Просто мне ума не хватало тебя раскусить.

Я горько усмехнулась, чуть отворачиваясь. Глаза заблестели от слез. Очень реалистично. Ведь я вспомнила своего жениха. Как долго он развлекался с другой за моей спиной?

– Нет. Это был… первый раз, – погасшим голосом выдохнул Филипп.

Он распрямился. Ладонь скользнула по каштановым волосам, волной упавшим на лоб.

– Да ты что-о-о? – ядовито протянула я. – И курить ты бросишь с понедельника!

– Я не курю, Элион, – Филипп непонимающе моргнул, но к счастью, не стал цепляться. – А Салли… Ты должна меня понять. Она моя первая любовь.

Он взял паузу, чтобы перевести дыхание. Я внимательно следила взглядом за Филиппом, который отошел в сторону, садясь в кресло. Как за опасным зверем. Он уперся локтем в подлокотник, роняя лоб в ладонь, начиная говорить как-то устало. Ах да, гордость заела перед женой извиняться! Такой великий позор для героя-любовника!

– Мы познакомились на балу, при дворе. Я был еще совсем юнцом, она и подавно девчонка-девчонкой. Нас потянуло друг к другу. Она сбегала ко мне на свидания под луной, а писал ей глупые письма. Дальше мы не зашли, не успели… Ее семья переехала на другой конец Денлана, и все забылось. Я встретил тебя, даже не думал о Салли, клянусь! Не вспоминал. Так, юношеская влюбленность, с кем не бывает? Это все прошлое, и я не понимаю, к чему ты изводишь меня расспросами! – Филипп с досадой ударил кулаком по подлокотнику. – Если я давно не чувствую к ней ничего! Просто мы случайно встретились, когда я ездил в столицу, совсем недавно. Сам не знаю, как все закрутилось.

– Ага, – хмыкнула я, ничуть не проникнувшись этой исповедью. – Сам не знаешь, как притащил ее в дом, разложил на комоде, а потом решил избавиться от ребенка, чтобы развестись со мной без угрызений совести! Куда мне тягаться с первой любовью, конечно!

Филипп взвился на ноги. Сжатые кулаки, напряженное сильное тело, горящие зеленые глаза, чуть встрепанные мягкие волосы… Я вжалась в подушку. Ведь он был в бешенстве и… о, если существовало бы божество гнева, его следовало бы изображать так! Смертоносно прекрасным в этом сверкании взгляда и поджатых чувственных губах.