— Не могу, — бросил он и, не оглядываясь, добавил: — Ты должна решить…

Когда дверь захлопнулась, я сползла по стене и, сев на пол, разревелась. Было очень обидно и больно. Вдоволь наревевшись, почувствовала себя настолько опустошённой, что несколько минут просто сидела, глядя в одну точку.

Встав с пола, пошла в ванную и, скинув одежду, встала под душ. Вода немного расслабила, но обида никуда не испарилась. Мужа я любила, но ставить крест на своих мечтах тоже не собиралась.

С детства помнила, что родители, воссоединившись после предательства отца, полноценной и счастливой семьёй так и не стали. Мама не имела профессии или планов на карьеру, но уже имела меня. И кто знает, как всё повернулось бы, если бы она смогла реализовать себя не только как мать. Их с отцом холодные и отстранённые отношения были для меня образцом, как я жить не хочу.

Высушив волосы, переоделась в ночную рубашку и, скользнув под одеяло, свернулась калачиком, подтянув колени к груди. Долго не спала, думала, переживала, просчитывая различные пути выхода из ситуации, но все они мне не нравились.

Богдан вернулся через пару часов. Молча разделся, прошёл в ванную и, приняв душ, вернулся в спальню. Я сделала вид, что сплю, надеясь, что он меня не тронет, так как внутри всё ещё жгла обида.

Но, откинув одеяло, он лёг рядом и, притянув меня к себе, обнял со спины. Из-за подступающих слёз дыхание сбилось, выдавая меня с головой, но я не шевельнулась.

— Лера, любимая, — прошептал Богдан и, вздохнув, поцеловал меня в затылок. — Будь хорошей девочкой, сделай правильные выводы из нашего разговора, и всё будет хорошо.

От его фразы стало ещё обидней. Значит, он не считает себя хоть в чём-то неправым, а мне просто даёт шанс осознать, что неправа я. Захотелось отстраниться и, протяжно вздохнув, я попыталась выкрутиться из его объятий. Но муж меня не отпустил…

Не только не отпустил, но и притянув ближе, перекатился на спину, утягивая и распластывая меня на своей груди. Его руки настойчиво поползли по моему телу, явно демонстрируя дальнейшие намерения мужа. Скомкав края сорочки, Богдан сдёрнул её с меня и отшвырнул в сторону.

Убрав мои волосы, начал покусывать мочку уха, а потом спустился жалящими поцелуями на шею, всасывая кожу и оставляя болезненные засосы. Руками обхватил мою грудь и, помассировав полушария, сжал соски и оттянул, перекатывая между пальцами.

Всё ещё лёжа спиной на его груди, инстинктивно выгнулась, упёршись попой в пах мужа. Так как спать я привыкла без трусиков, единственной преградой между нами оставались его боксёры. Отпустив мою грудь, он начал стаскивать их с себя, продолжая второй рукой удерживать меня за талию на месте.

— Богдан, я устала, — прошептала, понимая, что не готова к близости.

— Не капризничай, — буркнул он и, согнув ноги в коленях, вклинился между моих ног, не давая сдвинуть бёдра или отстраниться.

Находясь в таком распятом состоянии, попыталась скатиться набок, но сильные руки сжали талию, а скользнувший между складок эрегированный член начал совершать медленные движения, потираясь всё настойчивей.

— Лера, я хочу тебя, — продолжая покусывать мою шею, проурчал муж и, убедившись, что я перестала противиться, скользнул рукой между ног, раскрывая пальцами складочки и массируя клитор.

Наша близость после ссор всегда проходила в подобном формате. Богдан вёл себя так, будто хотел подчинить меня. Ограничивая мои движения и действия, действовал грубо, жёстко, по-собственнически. Даже позы были похожи… Либо он брал меня в таком вот распятом состоянии, либо укладывал на живот и, прижимая мои руки к кровати, входил резко и грубо, вынуждая орать от боли и удовольствия одновременно. Свою грубость он всегда компенсировал, но всё это было как будто против моей воли.