А руки Давида уже достигли точки невозврата. Ещё сантиметр, и они там. Слегка прижимает меня к себе, ощущаю, что у него уже всё твёрдое. Ух ты. А мужу-то подрочить надо. А тут вон, только выяснил, что я без нижнего белья, да ноги облапал – и стояк. Может, это не он? Мало ли что у него в кармане лежит.

Ой-ой… Нет, определённо, не в кармане. Шевелится. Увеличивается. Так это не во мне дело? Или муженьку просто однообразие приелось? Так, сам виноват. Я бы не отказалась вот так, перед зеркалом в ванной.

Резко вдыхаю, ощущая, как внизу предательски становится мокро. Я-то думала, что не смогу, а телу нравится. Ещё бы. Давид обшаривает ручищами своими всё вокруг, а главное не трогает.

Целует мою шею сзади. Щекотно. Улыбка сама появляется на лице, и я немного сжимаюсь. Кусаю губы, глаза закрываются от этих ласк.

«Да что ж ты делаешь со мной? Да плевать! Делай! Так хорошо мне ещё не было».

Неожиданно широко открываю глаза и издаю то ли испуганный, то ли сладкий стон. Ещё бы. Давид резко кусает меня за шею, одновременно сильно прижимает к себе и вводит палец внутрь. Скользит как по маслу. Быстро, легко. Боже, что он там творит? Я выгибаюсь так, что спину ломит.

Свободная рука Давида ложится на мою шею, плотно сжимаясь. Воздуха не хватает. Ещё чуть-чуть, и потеряю сознание. Ноги подкашиваются, стискиваю их и его руку между них, а бармен улыбается и продолжает. Поддерживает, чтобы не упала.

Стоны уже сдерживать не могу, так что к чертям приличия. Хоть будет, что вспомнить, когда домой вернусь. Опираюсь на раковину, и та прям скрипит под моими руками. Давид наклоняет меня на себя, и я цепляюсь за его ладонь на своём горле. А внутри уже всё горит.

Сладко сжимаются мышцы, и я близка к завершению. На секунду в голове вспыхивает мысль, что как-то нехорошо парня неудовлетворённым оставлять. Но, судя по его собственным стонам, ему не особо-то и плохо.

«Твою мать! Как хорошо-то!» – мелькает в голове. И я прямо падаю на его руку, ноги на этих кэблах всё же подкосились.

– Тише, – улыбается Давид и медленно убирает руку из-под платья.

Да и с горла тоже. Обнимает и рассматривает в зеркало. А я запрокидываю голову на его плечо и не шевелюсь. Зачем? Что там в мире за извечный спор про размер половых органов мужчин? Вон, палец у него не особо-то и большой, а удовольствия сколько.

– Всё норм? – поворачивает голову ко мне, краем глаза вижу, что ухмыляется.

– Дай минутку, а, – тихо прошу.

– Да хоть две. Присесть хочешь?

– А прилечь есть где? Ноги не держат.

Трясутся так, что стоять сложно. Идти, наверное, не смогу. А Давид улыбается, подхватывает меня на руки, чуть не вскрикиваю, и тащит куда-то. Куда-то – это кабинет какой-то, здесь и диванчик стоит. Уложил и улыбается.

– Можешь тут отдохнуть. Я в зале минут на тридцать появлюсь и вернусь, – наклоняется и целует.

А я всё… уже трупик. Эндорфины разливаются по телу, отключаюсь. Завтра пожалею. А сейчас… К чертям. Прикрываю глаза в блаженстве, а Давид уходит. Смотрю ему вслед…

«Ну, точно, Аполлон, – хихикаю своим мыслям и закусываю губу. – Вау!..»