И тут сразу встал вопрос, от которого мне стало очень не по себе.

Оказалось, что отдают детей чаще всего полным семьям. А значит, разводиться прямо сейчас нам с мужем никак нельзя.

После того сложного разговора Данил выполнил мою просьбу и больше не приходил. Но я знаю, что он узнавал о моём состоянии через персонал, Лидия Николаевна говорила об этом.

О Даниле и его измене я старалась не думать. Слишком больно от этих мыслей, слишком непоправимо всё это ударило по нашей семье. Конечно, болезненные воспоминания о прежней счастливой жизни иногда прорывались, заставляя сжимать зубы от желания завыть. Кто бы мог подумать, что самые радостные моменты могут теперь так мучить.

Но ради малютки я готова наступить себе на горло и сохранить наш брак. Хотя бы фиктивно.

Только я никак не могу решиться на разговор с мужем. Слишком больно от каждой мысли о его предательстве. Поэтому откладываю этот вопрос до последнего, сосредоточившись на помощи ребёнку.

Как оказалось, Галина никоим образом не участвовала в судьбе девочки. Она уже благополучно выписалась и, скорее всего, забыла о ребёнке, приняв роды, как освобождение от ненужного груза.

Поэтому я старалась чем возможно помочь. Передала малышке вещи, памперсы, а ещё… Я прочитала много информации о том, как важно для таких слабеньких детей питаться материнским молоком. Спасибо Лидии Ивановне, она договорилась с врачом отделения патологии новорождённых, чтобы мне разрешили сцеживаться и передавать малютке молоко.

Я сообщила врачу-неонатологу, наблюдающему крошку, что собираюсь усыновить ребёночка. Женщина оказалась понимающая, разрешила мне приходить к малышке и проводить с ней некоторое время, понимая, как это важно для нас обоих.

Малышка хорошо себя чувствовала, набирала вес и уже почти достигла нормы. А значит, скоро встанет вопрос о её судьбе.

Глубоко вдыхаю, выдыхаю, решаясь на звонок мужу. Набираю его номер.

Гудки-гудки-гудки.

– Алло, – раздаётся в трубке его голос.

От этого сердце невольно совершает кульбит в груди. Не забыло предателя, реагирует по-прежнему остро на ещё недавно такие родные нотки.

– Привет, – выговариваю хрипло. – Нам нужно поговорить.

– Хорошо, я слушаю, – после секундной паузы отвечает.

– Ты сможешь приехать?

– Конечно. В обед заеду.

А дальше повисает напряжённая пауза. Он молчит, и я молчу.

За это время я столько раз прокрутила в голове всё случившееся, пытаясь понять, почему так произошло, где мы допустили фатальную ошибку, и на ком лежит больший груз вины?

Сейчас, когда уже эмоции немного улеглись, я снова начинаю сомневаться в неверности Данила. Но почему тогда он не стал ничего отрицать?

– Как ты? – вдруг вздрагивает его голос совсем другими интонациями. Тёплыми, родными.

А мне горечь волной подкатывает к горлу от осознания, что всё тёплое мы потеряли. Не будет уже ничего, как прежде. Никогда. Всхлипываю горько, стараясь, чтобы в трубке на том конце ничего не было слышно.

– Никак. Просто приезжай, – выдавливаю и отключаюсь.

Рыдания теперь рвутся наружу, выплёскивалась новой порцией боли. Снова душу полосуют воспоминания о моих разрушенных мечтах. Счастливый муж держит на руках нашу дочь. Этого уже не будет, никогда. Не смогу простить его. Но сейчас я должна наступить на горло своим чувствам и убедить Данила сохранить брак ради того, чтобы забрать чужую малютку.

А дальше…

Не знаю я, что дальше. Пусть живёт своей жизнью, а мы будем жить своей.

***

Обед уже давно наступил, а Данила всё нет. Я нервничаю, не могу найти себе места, всё кручу в голове наш возможный диалог, но он никак не клеится. Раньше я всегда могла найти нужные слова, чтобы убедить мужа, а сейчас… Сейчас мне кажется, что между нами возникла глубокая пропасть. И через неё не перебраться.