Гордей прижимает к моей груди ароматные цветы, поглядывая сверху вниз на меня. Он выше на целую голову, и своей широко-мускулистой комплекцией полностью затмевает меня.

– А, кто это был? Кто взял твой телефон? – продолжаю говорить на свой лад, не поднимая глаз на лицо мужа.

Правды хочу.

Только он вновь решает всё за меня. Освободив одну руку, касается моего подбородка и ведёт моё лицо на себя.

– Ты плакала?..

Такой тон, будто сильно удивлён.

Мелочи жизни! Пф-ф-ф.

– Нет, – вру я.

– Ты и правда придумала себе историю, в которой я превратился в тыкву. Только это непутёвая наша сотрудница. Она действительно взяла с зарядки мой телефон и не глядя ответила на звонок. И давай больше не будем об этом. Кроме вас я ни о ком другом думать не могу.

– Я правда переживала, прошу, не делай так и держи, пожалуйста, телефон при себе, – отвечаю на его слова, а у самой душа начинает болезненно изнывать.

И ещё то, как обратилась к нему та женщина, крутится на уме, но я уже что-то начинаю сомневаться, что услышала именно это.

Хочется верить словам мужа. Безумно хочется, так как моя любовь к этому человеку не имеет под собой границ.

– Закрыли тему. Убирай цветы в вазу, а я поздороваюсь с Аней.

– А ты давно пришёл? – задаю последний вопрос, от которого его губы сжимаются в тугую линию, отражая внутреннюю бурю эмоций.

– Где-то через час, так как я уже итак собирался ехать домой. Тебя не стал беспокоить, вы обе сладко спали.

Не дождавшись реплики от меня, поскорее уходит из комнаты. Будто хочет избежать ещё как-то расспросов.

И вроде всё нормально. Муж объяснил свою задержку, принёс букет цветов.

Только мне почему-то от них тошно. Будто они подарены не в качестве подарка по поводу маленькой даты, а, как откуп от чего-то…

Послевкусие того, что этими нежными цветами он хочет прикрыть какую-то грязь.

Этот страх во мне подогревает странный шлейф духов, оставшийся после Гордея на кухне. Он настолько тонкий и пронзительный, что его не может затмить даже яркий аромат кофе.

5. Глава 4

Это больше похоже на какое-то одурманивающее наваждение. Я ведь сама подарила ему одеколон, а он оказался подозрительно сладким для мужчины.

И всё никак не могу привыкнуть к тому, что Гордей возьмёт и сделает пшик.

А у меня сейчас настолько перевозбуждена нервная система, что готова резко реагировать на всё. Даже, казалось бы, совершенно на привычные вещи.

Поставив букет в воду, спешу в детскую. В это время Анечка как раз любит просыпаться.

Приоткрыв дверь, застаю мужа, сидящего в кресле у кроватки. На его руках наша малышка.

Анечка, широко раскрыв глаза и довольно улыбаясь, касается бороды отца. Кажется, что лёгкое покалывание её ещё больше веселит, так как комната наполняется радостным угу-ага.

– Когда я пришёл, она уже не спала, – заметив меня в дверном проёме, шепчет Гордей, боясь спугнуть веселье девочки.

– Ничего, я покормлю её, поменяю подгузник и уложу спать, – отвечаю мужу, демонстрируя прихваченную с собой детскую смесь.

– Давай мне, я сам, – всё так же тихо заявляет муж, протягивая в мою сторону освободившуюся руку.

То, что я удивлена – ничего не сказать!

Гордей всегда так сильно занят, что единственное, на что его всегда хватает, так это покачать малышку, пока я на скоростях делаю работу по дому.

Откуда такое снисхождение?

– Надя, не стой истуканом! – немного повышает тон в мою сторону, замечая промедление. – Ты едва держишься на ногах, лучше приляг. У тебя сосуды в глазах все полопались и лицо какое-то опухшее.

Так вот оно что. Жалость проснулась.

Тихо подхожу к мужу, подавая бутылочку. Легонько коснувшись губами розовой пяточки малышки, решаю послушаться Гордея.