Но именно он уговорил меня пойти в клуб. И вот результат.

Стоп! А может, это все он и подстроил?

Что за бредовые мысли приходят в голову! К тому же, я никуда не отлучалась ни на минутку. Ну выходили мы с девчонками покурить. Я сама не курю, но меня почему-то всегда утаскивают за компанию. И приходится присутствовать при этом дурацком процессе.

Посидели мы, правда, славненько. Даже пытались песни орать. Но опять же, я - всегда на виду у всех. В конце-то концов, у меня три свидетельницы есть. Вот только станет ли он их слушать.

Хоровод этих мыслей вконец запутал меня. Я то садилась в постели и уже свешивала ноги на пол в полной решимости пойти доказывать, что на снимках не я. То бросалась со слезами на подушку, понимая, что не смогу доказать свою невиновность.

Поминутно перебирая в памяти вечер в клубе, я пришла к выводу, что единственный промежуток времени, когда я была не с подругами, - это минут тридцать, пока я ожидала такси и ехала домой. Но даже это можно выяснить, уточнив время вызова машины.

Хотя… Не станет Олег ничего выяснять. И опять будет тыкать мне в лицо отвратительные кадры.

Но хуже всего то, что ни Олег, ни Софья Кирилловна не обратили внимания, во сколько я вернулась домой. Оба мирно спали. Олег сквозь сон пробормотал что-то типа «какпосидели,милая» и, не слушая ответ, повернулся на другой бок.

Вот и получается, что доказать свою непричастность к провокационным кадрам практически нечем, даже если установить время вызова такси и поездки до дома.

Безрадостные рассуждения повергли меня в отчаяние. Ночь, медленно вступающая в свои права, только острее констатировала весь ужас создавшегося положения.

В доме повисла жуткая тишина. Казалось, я осталась здесь совсем одна. Наверное, Олег заперся в кабинете. А Софья Кирилловна тихо плачет у себя в комнате. Скорее всего, он запретил матери входить ко мне.

Время тянется ужасно медленно. Меня бросили. Меня презирают. Обо мне забыли. Со мной даже разговаривать не считают нужным.

Я здесь никому не нужна.

А ведь раньше все было совсем по-другому. Олег во мне души не чаял. Готов был бросить к моим ногам весь мир. За два года совместной жизни я не слышала от него ни одного грубого слова. Да что там слова, даже недоброжелательного взгляда. А сегодня...

Софья Кирилловна – добрейшая женщина, приняла меня как родную дочь. Я была ей благодарна за тепло и заботу, которых не знала в младенчестве и недополучила в приемной семье.

Мои приемные родители были внимательны ко мне, но я всегда ощущала, холодок в наших отношениях. Они дали мне хорошее образование, обеспечили безбедное существование. Даже после их гибели в автокатастрофе я ни в чем не нуждалась. Хотелось только, чтобы рядом были родные и близкие люди.

Такими людьми для меня стали Олег и его мать.

И вот теперь они меня презирают. Осуждают за то, чего я… не делала?

Этот вопрос, единожды вонзившись острой иглой в сознание, не давал мне покоя.

А может быть, мне что-то подсыпали, подлили, и я не запомнила этот жуткий эпизод с вечеринки? Нет, такого не могло быть. Ведь я всегда была с подругами.

Это с одной стороны. Но с другой – откуда эти два обморока? Со мной такого никогда не случалось. А тут вдруг дважды. Наверняка, от каких-то запрещенных веществ. Поэтому Олег и решил, что я притворяюсь.

… А что если у меня есть сестра-близнец?! И это она на фото?

Нет, это невозможно. Меня удочерили совсем крохой, когда еще и года не исполнилось. Об этом мне рассказали мои приемные родители после того, как я случайно обнаружила документы об удочерении. Получается, если бы у меня была сестра, то удочерить должны были обеих. Ведь по закону никак иначе.