Оставаться наедине со своей болью было невыносимо тяжело, но я ощущала, что мне это нужно. В уединении я разрешила себе чувства, разрешила себе оплакать собственную разбитую жизнь.

Я проревела несколько часов. Временами я успокаивалась, и мне казалось, что я уже вполне владею собой, но потом воспоминания о жестоких словах снова накатывали на меня и топили в удушливых слезах. После на меня навалилась апатия. Я без сил сидела на диване, почти не двигаясь и уставившись в одну точку. По стене медленно полз солнечный луч, пробивавшийся из окна. Он как своеобразные часы отмерял бег времени, и только когда лучик коснулся противоположной стены, я поняла, что уже наступил вечер – я просидела у Милли почти весь день.

«Я, наверное, ужасно выгляжу, – мелькнула непрошенная мысль. – Совсем недостойно герцогини Даклид». Я невесело рассмеялась: «Это уже не имеет значения, хоть муж и не желает развода, я уже не герцогиня».

Я поднялась, ноги отозвались болью – ночная прогулка почти через весь город давала о себе знать – и подошла к зеркалу. Растрёпанная, бледная женщина с опухшими глазами совершенно не походила на ту строгую красавицу, которой я привыкла себя считать. Я столько лет выстраивала образ прекрасной герцогини, достойной мужа-дракона, и вот за один день скатилась до уровня зарёванной простушки.

В гостиную заглянула Мелисса, наверное, услышала мои шаги. Она с такой жалостью посмотрела на меня, что я снова чуть не заплакала.

Я со смятением поняла, что наступил вечер, а мне совершенно некуда идти. Настоящих друзей кроме Мелиссы и Стефана у меня не было, одни только знакомые, положенные по рангу. К Дасии, вдовствующей герцогине Даклид, матери Флориана, мне обращаться сейчас не хотелось, только не в таком состоянии. «Да и захочет ли она меня слушать? Она всегда принимала сторону сына».

Я и Милли растерянно смотрели друг на друга, не зная с чего начать разговор.

— Послушай, – решилась я нарушить молчание. – Спасибо тебе за всё. И Стефану. Боюсь представить, каково мне пришлось, если бы не вы. Мне жаль, что я так злоупотребила вашим временем. Я, пожалуй, пойду. Ещё не поздно, успею подыскать себе комнаты.

Милли бросилась ко мне.

— Да о чём ты? Как тебе в голову пришло такое? Конечно, ты останешься здесь.

— Я не могу стеснять вас. Это было бы очень неудобно.

— Не думай об этом. Прошу, не обижай меня своим уходом. Какая я буду подруга, если позволю тебе уйти.

В комнату робко заглянул Стефан, и Милли тут же пожаловалась ему на, как она выразилась, «сумасбродные идеи покинуть их». Теперь они оба уже уговаривали меня не уходить, и мне ничего не оставалось как согласиться.

От ужина я отказалась, выше моих сил было поддерживать беседу за общим столом, а огорчать мрачным видом дорогих моему сердцу людей, я позволить себе не могла. Мне выделили небольшую комнатку на втором этаже: пришлось потеснить Роксану, её забрала на ночь в свою комнатку гувернантка. Служанка принесла мне ужин, ночную рубашку и пару мелочей, которые мне могли понадобится, ведь у меня абсолютно ничего не было. Я неохотно поковырялась в тарелках, кусок в горло не лез и легла в кровать. Но сон не шёл.

Снова и снова передо мной крутились то события прошедшей ночи, то воспоминания о нашем с Флорианом счастливом прошлом.

«Куда делся Риан, мой Риан? Его больше нет. Есть только равнодушный Флориан Даклид, предпочётший другую. Может, она, эта Дениза, его околдовала?» От этой мысли забилось сердце. Я повернулась на бок, уставилась в темнеющий сад за окном и принялась перебирать свои доводы.

«Всё же было хорошо, а потом всё стало плохо. Мы жили спокойно. Но появилась Дениза. Он же даже не смотрел на неё. И вдруг измена». Я всё больше и больше убеждалась, что дело тут нечисто. «Она несомненно околдовала его, эта мерзкая интриганка! О, я выведу её на чистую воду. Никто не смеет похищать моего мужчину и заставлять ложиться с собой в постель. Она мне за всё ответит. Мне и Риану. Представляю, в каком он будет бешенстве, когда поймёт, что его приворожили.