Слезы, высохшие, пока я слушала Яну, вновь обрушиваются водопадом. Но это плачут не глаза. Навзрыд рыдает моя душа. Я не представляю себе жизни без Германа.

- Давай так, ты сейчас успокоишься, - она подает мне стакан с водой. – И мы обговорим возможный выход из ситуации.

- Какой еще выход! У меня дома ребенок Германа, о котором он даже слышать ничего не хочет. А она такая лапушка…

- Вот! Вот этого делать нельзя. Нельзя близко к сердцу принимать судьбу девочки, кем бы она не оказалась. И не привязывайся ты к ней. Это ни к чему хорошему не приведет. И скажу больше: Герман твой прав. Вы должны сообщить органам о малышке. А вот когда выяснится, кем она вам приходится, тогда и будете думать, что дальше делать.

Смотрю на нее с ужасом. И она туда же! Откуда в них столько жестокости? Ведь Юляша такая маленькая, такая беззащитная.

- Так, - решительно продолжает она, - хватит здесь сырость разводить. Сейчас ты умоешься, кинешь что-нибудь на лицо, и мы, не шокируя сотрудников твоим несчастным видом, уедем из офиса.

С этими словами она подает мне косметичку и чуть ли не силой тащит к зеркалу.

- Куда уедем? Я только что сбежала из дома… от проблем. И возвращаться не хочу. – Сопротивляюсь ее напору.

- Пока ко мне! А как рабочее время кончится, то придется домой. И там – кардинально решать с мужем вопрос о девочке.

- Но… я ведь так убедительно уговаривала его оставить ее у нас…

- А теперь с еще большей убедительностью объявишь своему благоверному, - делает акцент на последнем слове, - что подумала и решила, что так будет правильнее. Что тебе тяжело ее видеть. Что тебе сложно с ней управляться. Да что хочешь говори! Но ребенок не должен оставаться у вас до выяснения ее происхождения. Да вас элементарно привлекут за то, что сразу не сообщили о малышке, куда следует. И все, хватит об этом. Поехали! Буду отпаивать тебя чаем с ромашкой и кормить яблочной шарлоткой.

Устоять перед ее аргументами и противиться требованию не представляется возможным. Да она и права. Какой из меня сегодня руководитель. Уж лучше согласиться.

Правда, когда она на минутку выходит из кабинета, чтобы раздать сотрудникам распоряжения, набираю телефон Елизаветы. Успеваю только узнать, все ли у них в порядке. Яна, вернувшись, тут же забирает у меня мобильник и строго отчитывает:

- Нельзя. Так нельзя, Валера.

Таким именем меня называют только самые близкие, хотя мне это совсем не нравится. Но с Германом и Яной на этот счет не поспоришь. Правда, такое бывает очень редко. Только когда я попадаю в исключительно сложный переплет и не могу сама найти выход их ситуации. Вот, как сегодня.

8. Глава 7

Герман

Бессонница – это вообще не про меня. Обычно засыпаю, едва коснувшись подушки. Но с вечера никак не мог устроиться поудобнее и заснуть. Наверное, причина в том, что рядом не было Леры. Многолетняя привычка – дело не шуточное.

Хотя вряд ли. Дело не в привычке.

Чееееерт! Никогда не страдал от того, что в голову лезут настырные мысли, мысли, мысли. И все про эту девчонку.

Чушь какая-то! Никакая она мне не дочь. Нет за мной такого греха.

Ну, если по большому счету…то, кто из нас без греха.

Но не до такой же степени…

По дороге в главный офис постоянно мысленно возвращаюсь к разговору с женой. И что это ей пришло на ум оставить девчонку у нас? Согласился только для того, чтоб не вызывать огонь на себя. Правда, ребенка вроде бы тоже жалко, но не настолько, чтоб оставлять у себя, не зная, какого она роду-племени.

Явно, подкидыш.

Но придется потерпеть ее присутствие пару-тройку дней. Думаю, Громов на раз разыщет эту пройдоху-мать.