Я замечаю ее рассеянные взгляды. Периодически кусает губы, краснеет, отворачивается.

— У тебя прекрасная техника, — выдает мне комплимент, когда я заканчиваю становую и передаю штангу ей, сняв предварительно лишние блины.

— Ты о моей становой говоришь или о технике иного рода? — моя правая бровь приподнимается, я не могу сдержать улыбки. А она краснеет как помидор… нет, как сочная помидорка, которую я бы сейчас с удовольствием пожмякал вместо долбаных состязаний никому не нужных.

Я разворачиваюсь к ней спиной, но вдруг слышу:

— Хороша, сучка.

Хочу посмотреть в глаза этому бессмертному идиоту, поворачиваюсь ровно в тот момент, когда она наклоняется к штанге, а он шлепает ее по ягодицам.

— Блять, я сейчас тебя сучкой сделаю! — мой ор отражается от стен и зеркал в зале. Голоса стихают и все смотрят на меня. Только музыка одиноко бряцает на фоне.

Ирма неосознанно ищет защиты у меня. Перепрыгивает через штангу и падает в мои объятия.

— Да ладно тебе, Андрюха, ты че заладил. По ней же видно, зачем она в зал пришла, да еще и на соревнования по кроссфиту. Мужик ей нужен…

— Андрюша… — тихонько пытается остановить меня Ирма, но я отодвигаю ее в сторону и иду к Макару Агафонову, человеку, который вечно ставит мне палки в колеса в моем бизнесе, а теперь еще и мою женщину посмел тронуть. Задушу, бля!

— Хорош, Андрюх! Это же Ирма Стрельникова, неужели повелся на нее? — он ржет. Очень противно. Я не соображаю. Сразу бью кулаком по роже — куда придется.

Макар тоже крепкий мужик, но я играю на неожиданности.

Слышу тренерский свисток.

Тимур бежит через зал, пока толпа мужиков пытается разнять нас с Агафоновым.

— Ты допрыгался, Медведев! Пиздец тебе! — рвется с кулаками Макар, но трое держат его. — Сдохнешь блять от бюрократии!

Я молчу, не ведусь на провокации. Потому что он — должностное лицо. Любая угроза может навредить мне, моему бизнесу и Ирме. Я еще не знаю, пойдет ли он на меня заяву катать. Но мне срать.

— Что происходит? — беспокоится Тимур. Его глаза расширены от ужаса — нашу команду могут снять с соревнований.

Вот сейчас тоже важно сыграть на опережении.

— Девочка выполняла упражнения с силовыми, и этот дебил ей по заднице ударил. Животное похотливое, — чуть не сплевываю я. — А если бы она спину себе сорвала и на скорой увезли, кто бы отвечал? Кем себя возомнил, чудило, чтобы трогать чужих женщин?

— Ирма, он тебя тронул? — зачем-то переспросил Тимур. Я вижу, что она теряется в толпе мужиков. Тяну ей руку — ну же, давай, со мной безопасно.

И она верит. Я только сейчас понимаю, что не дышал, пока она не схватилась за мою ладонь.

— Оу, так вы вместе? — удивляется Тимур. Я киваю и целую свою девочку в висок. Она льнет к моему боку. Отклоняет голову и смотрит на меня.

Я не знаю, что со мной происходит. В ее роскошных глазах — звезды. Я их точно вижу. Я бы прям счас утащил бы ее отсюда, вот даже вон в ту раздевалку для персонала, и отлюбил бы по-всякому, чтобы точно теперь не сбежала, Стрекоза.

Но внимание переключается на Макара-мудака.

— Ты че творишь? — спрашивает мужик из его команды. На нем футболка, как у Тимура — с надписью “тренер”.

Но Агафонов выдирается из хватки и орет:

— Да пошли вы все! Медведев, научи свою бабу одеваться прилично! Сама жопой вертит, а потом я крайний.

Меня выносит с этого.

— Андрюша, пожалуйста, не делай этого. Будет хуже, — просит Ирма. Вряд ли эта женщина в принципе когда-либо что-то просит, а тут… За меня переживает? Дурная! Я же в асфальт этого мудака закатаю.

14. 8. Андрей

Агафонов уходит, а я делаю мысленную пометку, что встречусь с ним после соревнований. А то нас снимут, и Тимур со мной до конца жизни разговаривать не будет.