Поездка в такси дает возможность подумать еще минут десять, стоит ли поступаться своей гордостью и опускаться до слежки за любимым мужчиной. Но тот самый червячок, который заявил о себе еще при разговоре с подругой, опять напоминает о себе. Теперь уже более уверенно:

- Так и будешь терзаться в неведении? Эх ты, трусиха! А что если Игнат и в самом деле тот еще негодяй? А что если он – тот еще ходок? Не лучше ли сразу во всем разобраться? Аааааа? То-то же. Так что другого варианта быть не может. Надо все узнать. А уж потом…

- А что потом? – гневно возражаю ему. – Мы любим друг друга. Что если отключить мозг, отбросить сомнения, назвать водителю свой адрес и просто поехать домой? Что если не рассуждать и просто верить заверениям Власова о любви ко мне, а не идти на поводу у какого-то анонимного автора глупой шутки.

- Гммммм, - противно тянет он, - это, конечно же, вариант. Но в таком случае ты обрекаешь себя на вечную пытку и будешь без конца подозревать Игната в шашнях на стороне. И что это будет за жизнь? И на сколько хватит твоего терпения? Отвечаю: до следующего повода. Поэтому, раз уж тебе представился случай выяснить правду, выясняй. А потом решишь, что делать с этой правдой.

Возразить не успеваю, так как машина останавливается возле дома Власова. Приходится выйти из такси.

А что делать дальше, подумать страшно.

Неужели я сделаю это? Переступлю через свою гордость, унижусь до подглядывания за чужими отношениями.

А если нет, тогда зачем я здесь?..

4. Глава 4

С трудом передвигая ноги, словно налитые свинцом, заставляю себя войти в подъезд. Квартира Власова на пятом этаже. Игнорирую лифт и пешком поднимаюсь по лестнице. Намеренно тяну время. Не могу себе представить, что ждет меня там, наверху. Прокручиваю обрывочные фантастические предположения – одно хуже другого. Но при всех вариациях самой страшной ситуацией остается вероятность убедиться в измене Игната.

Подрагивающими пальцами нащупываю в сумочке ключи от его квартиры. Власов когда-то давно дал их мне, как сказал, на всякий случай. Их позвякивание заставляет подумать, что шуметь не стоит. Застываю с мыслью – как же быть? Ощущения жуткие. Хочется бежать прочь отсюда, пока меня никто не увидел. Стыдно.

Но упрямый червяк опять подзуживает, советует поторопиться, ведь уже шесть с четвертью. Чем дольше стою, тем больше сомневаюсь, стоит ли сделать решающий шаг. Пытаюсь успокоить себя, что дверь, наверняка, закрыта, а воспользоваться ключами я вряд ли посмею.

Прикосновение к дверной ручке пронизывает все мое существо электрическим разрядом. Я все еще надеюсь, что дверь не откроется. Но она легко и беззвучно поддается под легким нажимом, и мне открывается возможность войти внутрь.

Сердце сумасшедшими ударами вот-вот разорвет грудную клетку. Они настолько интенсивны, что я не только ощущаю, но и явственно слышу их. Одной рукой стараюсь унять эти гулкие болезненные удары, а другой зажимаю рот, боясь выдать свое присутствие шумным прерывистым дыханием.

Преодолевая панический ужас, я на цыпочках прохожу дальше. Дверь в комнату распахнута настежь. Поэтому, чтоб не обнаружить себя, я буквально вжимаюсь в стену. И вдруг каменею при виде открывшейся мне картины.

Мозг отключается, а я впиваюсь взглядом в ритмично двигающуюся мужскую обнаженную фигуру, нависшую над распластанным женским телом. Взгляд задерживается на мускулистой мужской руке, точнее на плече. И я впиваюсь взглядом в знакомое до боли родимое пятно. Пятно очень большое, По форме оно слегка напоминает огромное яблоко. Я часто шутила, что мама Игната, будучи беременной им, без спроса взяла запретный плод, вот и родила сына с такой удивительной отметиной. Власов сердился и грозился сделать операцию по ее удалению.