— Растерялась она, — цокает тетка. — А мне теперь как тебя записывать прикажешь? Вдруг ты вообще украла этого ребенка?

— Ну что вы такое говорите? — всплескиваю руками, негодуя от того, что эта дамочка тянет ценное время.

Я ведь даже поругаться с ней не могу. Понимаю, что сама накосячила. Но и как решить вопрос мне от волнения в голову не приходит.

— А часто вам тут детей ворованных приносят? — вдруг влезает Руслан, неторопливо покачивая в руках нашего сына.

Тетка переводит на него изучающий взгляд. Судя по тому, как она сразу вся подбирается, Руслан ей кажется куда более внушительным, чем я.

— Ну что вы? — усмехается, заметно смягчаясь: — Еще ни разу на моей памяти.

— То-то и оно, — пожимает плечами Руслан. — Если бы мы его украли, думаете стали бы в больницу обращаться?

— Ну я все понимаю, но и вы меня поймите, — она так искренне руки к груди прижимает: — не положено без документов, папаша. У нас вообще-то карантин в городе. Скажите спасибо, что опять какие-нибудь куаркоды не вводят. Тьфу на них, как вспомню! Но хоть какие-то документы все же должны быть.

— Есть у меня кое-какие документы, — ухмыляется Руслан, прижимая к себе нашего сына. — Василёк, ну-ка помоги.

Он подходит ко мне ближе:

— Доставай у меня из кармана все что найдешь, — велит он.

Не долго думая ныряю рукой в карман его брюк и достаю из него небольшую кожаную купюрницу, туго набитую наличкой.

Руслан берет у меня кошелек, и отсчитывает бумажки:

— Пусть это будет паспорт, — вытаскивает одну, — это свидетельство о рождении, — еще одна пятитысячная купюра мелькает в его руке. — Что там еще нужно? — он бросает взгляд на женщину, с алчным интересом наблюдающую за его действиями.

— Полис и СНИЛС! — подсказывает она тут же.

— Договорились, — он вытягивает еще пару купюр и возвращает мне кошелек. — Теперь рекомендую вам поспешить. Иначе вам придется познакомится и с отрицательной мотивацией. Признаться, в ней я куда более силен.

Она тут же бросается кому-то звонить, очевидно наконец врача из отделения вызывает. Сразу и бумажки заполняются без проблем. Прям видно, что старается человек.

И я вроде рада, что мы разобрались. Но в то же время это дико бесит. Выходит без денег она нас с Даней послала бы куда подальше?

Поворачиваюсь к Руслану, и тянусь забрать у него малыша:

— Мне нужно его раздеть, пока он не запарился, — объясняюсь, почувствовав, что просто так он ребенка отдавать мне не собирается.

Признаться это пугает. Он не знает, что сын его, но из рук его выпускать не желает. Что же будет, когда я скажу, что сын его?

Почему-то теперь мне становится не по себе. Сказать? Или лучше не стоит? Как говорится, не буди лихо…

Ладно, я решила, что буду разбираться с этим, когда вылечу сыночка своего. Сейчас мне не до этих раздумий.

Однако того, что я увидела в машине достаточно для того, чтобы вообще это животное к сыну не подпускать.

Нет, я все понимаю!

Он свободный мужчина и все такое. Но сразу с тремя?!

Это уже перебор на мой взгляд.

Опускаю сына на пеленальный столик и принимаюсь распаковывать его из пухлого конвертика. При этом почти физически ощущаю, как Руслан наблюдает за нами. От того меня даже потряхивать начинает.

Ну или это из-за того, что я не помню, когда последний раз спала больше трех часов за раз?

Не суть.

От Руслана надо точно избавляться. Позже на свежую голову подумаю, стоит ли рассказывать ему о сыне, а сейчас он только сильнее нервирует меня своим присутствием.

Беру своего сыночка на руки, и поворачиваюсь к Руслану.

Ну вот.

Он и правда наблюдает за нами.

Встретившись со мной взглядом хмурится, будто недоволен чем-то.