Чего?! Какой, сука, мультик, если я этого блондина-задрота собственными глазами видел. Она снова дёргается к свободе, и я расслабляю захват. Пусть лучше отойдёт, а то за новую порцию этой фигни, которой она меня тут «кормит», хочется её просто сожрать.

Ромашка отпрыгивает от меня на метра три, и взяв с подоконника папку с моей историей болезни, прикрывается той словно щитом. От кого? От меня что ли?

- Илья Сергеевич, нам в лабораторию пора, – глухо напоминает Полина, не отрывая взгляда от пола.

Даже сам на всякий случай туда посмотрел, но ничего залипательного не нашёл.

- Илья Сергеевич,…

Да, блять, заебала!

- Ромашка, ты же против секса со мной?

Она тут же поднимает голову, и в её глазах сплошная паника. Пока точно против.

- Так вот не доводи до греха своим «Илья Сергеевич». В следующий раз раздену и трахну. Уловила мою мысль?

Встаю с тренажёра и подхожу к ней так близко пока её папочка не упирается мне в грудь. Ромашка продолжает смотреть только перед собой, где в районе моей шеи, поэтому приходится самому задрать её голову. Подхватив пальцами здоровой руки подбородок заглядываю в широко распахнутые глаза упрямицы.

- И кто же у нас муж?

Короткий испуганный вдох, словно я спросил нечто настолько запретное, что сразу смертная казнь. И нутром чую, это не спроста.

- Юрист. Адвокат… по разводам.

Она нервничает, и пытается снова отвести взгляд. Хрена ей лысого!

Позади нас буквально в шаге стена, поэтому уверенно подталкиваю Ромашку туда. Она хмурится от моего напора, да только я сегодня растерял всю нежность, когда вместо моего нежного цветочка пришла эта фитоняшка Алла.

- И значит любишь его? – аккуратно вжимаю в стену, которая теперь заменяет мне вторую руку.

Полине деваться некуда. Путь к свободе только через меня и наш занятый диалог.

Она не отвечает, и это охренительно замечательно. Не любит! Всё остальное в моём понятии – полная херня.

Не удержавшись от желания, скольжу большим пальцем по нежной коже щеки и ещё по чуть влажным и припухшим после нашего поцелуя губам. И снова торкает так, что я, кажется, сдохну, если немедленно не поцелую.

В её глазах буря эмоций, где надо бы, конечно, основательно разобраться, но это потом. Сначала доза кайфа, от которого даже тикающая в руке боль утихает. Склоняюсь к ней, коротко целую в висок, щёку.

- Полечи меня, пожалуйста, доктор Полина, – хриплю ей на ухо, вдыхая тонкий запах парфюма, и борясь с желанием прикусить нежную кожу на шее, где так быстро бьётся пульс.

- Так я пытаюсь. В лаборатории … – бормочет в ответ и запинается едва я прикасаюсь губами к шее. – Не надо, Илья.

- Как это не надо, Ромашка, если я сожрать тебя готов.

- Илья, это … – рвано выдыхает, но я уже переключаюсь на её губы.

Я хочу от неё поцелуя, а не позволения целовать. Придётся снова договариваться.

- Полин, ну не будь такой жестокой. Один нормальный поцелуй, и я весь твой послушный пациент на весь день.

- Послушный? – тут же ухватывается Ромашка, на что я бурно киваю.

Да я и так рядом с ней почти ручной, это она просто ещё не поняла как может с лёгкостью мною манипулировать. Ведьма, вот честное слово.

- Ну, хорошо, – с трудом соглашается и … всё.

Стоит, едва дыша, и абсолютно невинно смотрит на меня.

- Ромашка, а поцелуй?

- Я готова.

В глазах решимость, тело как струна и папку ещё сильнее прижала к груди, что костяшки побелели.

Блять, такая самоотдача от врача, это неоценимый вклад, что хочется заржать в голос. Но когда тебе девушка говорит, что готова, нельзя таблом щёлкать. Надо брать.

Я сначала смакую её губы, потом вовлекаю в процесс и язык, и по сути нихрена не меняется. Полинка отвечает, но боится. Словно что-то мешает ей прочувствовать нашу страсть на полную. Она хочет меня, но жмётся в комок от собственного желания. Такая чувственная, нежная и до одури сладкая, но такая зажатая.