Не замечаю, как проходит час, я всё ещё мониторю сайты. Можно было бы пойти в копирайтеры, но там такие смешные цены. Чтобы хоть что-то заработать надо весь день сидеть и печатать.

Звонок в дверь, я выныриваю из мыслей о работе и прислушиваюсь к тому, что творится в коридоре. Мама пошла открывать, но всё ещё стоит там. Я не слышу слов, но чувствую что-то тревожное. Поднимаюсь, иду в коридор. В щели между косяком и входной дверью вижу лицо Егора. ОН словно медведь, который пытается пролезть в берлогу, подставил ногу, чтобы мама не могла закрыть её.

– Егор, уйди! – шипит на него мама.

– Наталья Николаевна, впустите. Мне надо с Машей поговорить.

– Не хочет она тебя видеть. После того, что видела.

– Что она видела?

– Как ты развлекаешься с проститутками, – не выдерживаю я.

Он замирает, смотрит на меня. Вижу в его карих глазах промелькивает испуг.

– С проститутками? – переспрашивает он.

– Наверно. А может, это одна из клиенток тебя так зажигательно языком ласкала, что ты весь растаял на диване. Тебе виднее.

– Маша, я…

– Не хочу тебя больше видеть. Уходи.

6. Глава 5

Вижу свою Машу, и холод ползёт по позвоночнику от её ледяного взгляда. Глаза заплаканные. Только как она узнала про проституток, если я сам про них не помню. Никогда не позволял себе пить сверх меры и не изменял ей. Что произошло этой ночью, я до сих пор не понимаю. Будто меня вынули из собственного тела и вернули только утром.

– Маша, давай поговорим, – хриплю противным голосом.

– Не вижу смысла. Я видела всё сама. Мне этого достаточно.

– Мы цивилизованные люди. Можем же просто поговорить. Я знаю, что виноват перед тобой…

– Ничего не хочу слушать. Если ты сейчас же не уйдёшь, я вызову полицию.

Лицо Маши покрывается красными пятнами, зрачки расширены.

– Егор, побереги жену, – бурчит тёща и продолжает давить на дверь, чтобы я убрал ногу.

Смотрю в глаза жене пристально, неотрывно. Не могу разорвать эту связь. Она отводит взгляд первой.

– Уходи, Егор.

– Уходи, уходи, – как эхо твердит Наталья Николаевна.

Здравый смысл подсказывает, что надо уйти. Маша и так на пределе, вижу это по её мелко дрожащим пальцам. Но не могу. Не могу бросить её в таком состоянии. Её надо успокоить, обнять, ладонью массировать спину, чтобы снять напряжение с поясницы и её хрупких плечиков. Между нами два метра, а ощущение будто нас растаскивает по разные стороны пропасти. Как же гадко и тошно. Словно сердце выдрали.

– Маша, – шепчу тихо. – Прости.

Она качает головой, закрывает лицо ладошками и уходит вглубь квартиры.

– Ты, что хочешь, чтобы у неё преждевременные роды начались? – гневно смотрит Наталья Николаевна. Мне приходится отступить. Конечно же, я не хочу ничего подобного. Мои девочки – это самое дорогое, что есть в моей жизни.

– Я вечером приду.

– Не надо. Ты же видишь как ей плохо. Дай ей отойти.

Я убираю ногу, и дверь тут же захлопывается перед носом. Словно крышка гроба.

Я остался один. По собственной глупости. Тру переносицу, в голове всё ещё гудит и пульсирует. А в груди скребёт тоска.

Спускаюсь вниз, вызываю такси. Вести машину я сегодня не в состоянии. Вдыхаю прохладный воздух, внутренности скручивает. Даже когда в речном деды грудак пробивали и казалось, что дышать нечем, не было так больно. До меня всё яснее доходит – что же я натворил?! Сукаа!

Злость на себя, на друзей пробивает насквозь. Ведь знали же, как я дорожу семьёй.

Подъезжает такси, я сажусь на заднее сиденье и набираю первым Миху.

Долгие гудки бесят. Спит, козел ещё – всё равно дозвонюсь. Снова набираю. Через десять минут ,наконец, берёт трубку.

– Здоров. Ты чего звонишь в такую рань? – отвечает сонно и зевает.