Она пришла в ресторан со мной, только на работу, а не на практику и все это время ведет себя надменно и нагло. Но поговаривают она по протекции, и недавно ее этот человек послал. Теперь могут уволить из-за стервозного характера.

- Нового управляющего на мое место пока не выбрали. Я подала несколько кандидатур на выбор руководству, они посмотрели и обещали прислать человека, который посмотрит все изнутри, оценит уровень кандидатур и примет окончательное решение.

Зоя Павловна хлопает в ладоши, а затем разводит руками. Мы все молчим. С одной стороны, надо радоваться, что ее заметили, оценили по достоинству, а с другой новый человек, который решит чью-то судьбу, пугает и не хочется, чтобы она уезжала.

И да, нового человека не хочется принимать, ведь, по сути, не с добрыми намерениями едет. Как сейчас посмотрит со своей колокольни, как разгонит половину персонала. Нет, не хочу сегодня об этом думать.

- Не вешайте нос, девочки. Я вас в обиду не дам в любом случае. И да, мужчина едет молодой, видный. Я с ним знакома. Жесткий, сухарь, но справедливый, - пытается приободрить нас, но поздно.

- Зоя Павловна, вы же нам родная. Мы рады, но… - первой отмирает Олька и бросается к ней вся в слезах обниматься, и все. Дальше по цепочке заревели все и начали обнимать управляющую.

- Цирк, - фыркнув, Света ушла, а я последняя подошла к большой куче рыдающих и присоединилась.

Мне тоже жалко, что она уйдет. Как бы я ни старалась держать лицо на людях, сейчас нет сил притворяться. Мы еще долго обнимаемся и плачем, спрашиваем у управляющей о переезде, когда запланировано, просим не забывать о нас.

Вечер перестает быть томным, и примерно через час мужчины наведываются к нам и заметив сырость, зовут есть шашлыки.

За столом настроение праздника ко всем потихоньку возвращается. Через десяток минут застолья начинаются шуточки, травля баек и так далее. Все возвращается на круги своя, а меня вновь накрывает волной грусти. Чужая я пока среди них. Практикантка.

Встаю из-за стола и схватив куртку, выхожу на улицу.

Метель начинается. И пусть. Я ненадолго прогуляться вышла. Не заметет.

Брожу по округе. Много красивых домов и домиков. Наш один из самых больших. Телефон начинает звонить. На этот раз и вправду Лешка. Только не страшно теперь. Я далеко, он не мог меня найти. Сбрасываю вызов. Второй, а на третьем выключаю телефон.

Завтра созвонюсь с девочками и поздравлю. Я забывчивая в плане техники, они привыкли к разряженному телефону и раньше времени не будут поднимать тревогу.

- Блин! – возмущаюсь, топнув ногой.

Пока сбрасывала вызовы, витала в собственных мыслях о девочках и выключала телефон, умудрилась уйти далеко и выйти на небольшой одиноко стоящий домик. Свет не горит, но снег заметает следы колеи от машины. Странно. Ой, ладно, не мое дело. Надо возвращаться, а то полночь скоро, куранты, Новый год.

- Аааа, -пищу, поехав ногой на льду под снежной шапкой. - Уууууу, больно.

Лодыжка начинает пульсировать от боли. Черт. Как теперь ползти? На карачках? Оборачиваюсь к домику и тяжело вздохнув, начинаю идти к нему. Пять минут, и я вообще не смогу наступать на ступню. Нужно срочно хоть куда-то приютиться и попросить помощи, иначе буду встречать праздник под снегом, на улице, вся в слезах и одна.

На крыльце долго стучу в дом, но ответа никакого. Свет не загорается, шума неслышно. Собрав всю волю в кулак, потому что нага уже вовсю ноет и, кажется, уже начала опухать. Мне бы сесть и не вставать.

Понимаю, что могу кому-то испортить праздник, но, если бы только могла поступить иначе.

Выдохнув, нажимаю на ручку двери, и она подается. Захожу внутрь, включая тусклый свет в коридоре. При входе стоят массивные мужские сапоги. Черт. Не очень расклад, но вопреки здравому смыслу разуваюсь и иду в дом.