Может, и не стоило этого делать, но мерзкий напиток, кажется, действовал как надо, потому что единственное, о чём я могла думать, – это всякие непристойности связанные с Филиппом. То, что он стоял ко мне почти вплотную, лишь обостряло проблему. В конце концов я просто бросилась ему на шею и поцеловала.

О том, насколько низко пала, сделав это, я даже не подумала. Стоило мне ощутить тепло его губ на своих, тело будто окунулось в безграничную эйфорию. Прекращать не хотелось. Диал поначалу воспротивился, но затем перенял инициативу и через какой-то десяток секунд уже он целовал меня, а не я его. Мне оставалось лишь принимать ласки супруга и пытаться не лишиться рассудка от переполнившего меня чувства всепоглощающего счастья.

Мурашки пробежали по телу, когда я поплотнее прижалась к Филиппу, а он подхватил меня на руки и продолжил начатое уже в таком положении. Только то, что на какой-то момент моей спины коснулся холодный камень стены, слегка отвлекло меня от творившегося беспредела. Я даже не заметила, как осталась в одном исподнем и оказалась припёрта к стенке мускулистым и горячим телом своего супруга.

Хвала всем Пресветлым, что Филипп был диалом. Эти высшие существа на порядок лучше простых смертных справляются с похмельем и практически никогда не пьянеют. Магия нейтрализует токсины в их крови. Именно поэтому он опомнился первым, не без усилий отстранился и поставил меня на пол.

– Дафна, зачем ты полезла ко мне целоваться? Думать же нужно. Эта дрянь действует на обоих. Подумать только, чуть голову не потерял, – он раздражённо потёр лоб, а я наконец осознала, что натворила и в каком свете выставила себя. Стало не просто стыдно, а невыносимо мерзко. Плюс ко всему, нахлынули воспоминания о вчерашнем.

Слёзы сами полились из глаз. Я только и смогла, что прикрыть рот ладошкой, чтобы не всхлипывать.

– Ненавижу тебя, – чуть ли не пропищала я, боясь сорваться в истерику. – Люблю и ненавижу. За то, что ты вчера устроил. Что растоптал меня, как осенний лист, плюнул в душу и даже не сожалеешь об этом. А ещё больше за то, что всё же не потерял сейчас голову. Хотя я уже не знаю, мои ли это чувства или та мерзкая жижа твоей матушки говорит сейчас за меня.

– Повтори, – Филипп побледнел и смотрел теперь на меня так, будто перед ним не я, а по меньшей мере один из Пресветлых собственной персоной.

– Ненавижу!

– Не это. Хотя, забудь. Мне, верно, показалось, – супруг поднял с пола моё платье, протянул мне и отвернулся, явно собираясь уйти без объяснений. Мне стало так холодно и одиноко, что захотелось не просто плакать, а выть.

– Люблю тебя, дурака! – выкрикнула ему в след, и он остановился.

Я не знала, как быть, так и замерла с платьем в руках, надеясь хоть на какую-то реакцию с его стороны. Затем услышала какой-то шум за спиной и оглянулась. Стены не было, её место заняла красивая арка со ступенями, ведущими в сад.

– Тебе нужно подышать воздухом, жена, – слегка хриплым голосом наконец выдал Филипп. – Морской воздух освежает. Я передам слугам, чтобы принесли тебе чего-нибудь поесть, – он сделал небольшую паузу, а затем добавил: – Это не взвар.

– Что?

– Он пробуждает желание, но не может заставить полюбить кого-то. Так что это твои слова, зубастый мышонок. И ты первая, кто говорит мне нечто подобное.

Мне даже показалось, что у Филиппа впервые вспыхнули искорки истинного интереса ко мне. Но и недоверия тоже.

– Любишь? – повторил он с усмешкой и слегка покачал головой. – Занятные слова ты произносишь, мышонок. Вот только есть одна проблемка, – он опустил подбородок. – Мне сложно в это поверить.