— Ты очень красивая, Лана, — произносит хрипловатым голосом.

Смотрю на него недоумённо, думаю, что ослышалась. В памяти тут же всплывают обидные слова Иниса про «брюхатую корову». И на этом фоне то, что я слышу сейчас, звучит как насмешка.

Но Сардару не смешно. Он выглядит серьёзным, и я окончательно перестаю понимать что-либо. Молчание затягивается. Чувствую себя глупо, хмурюсь и не нахожу ничего лучше, чем ответить:

— Спасибо.

Меня учили, что за добрые слова принято благодарить. Это называется вежливость.

Кажется, ему этого достаточно. По крайней мере, он прекращает пожирать меня взглядом, показывает рукой в сторону:

— Тебе здесь нравится?

Эмм. Речь, очевидно, о комнате. Единственное, что я успела заметить в ней – это огромная кровать. Заставляю себя не смотреть на это пугающее ложе и выбросить из головы все неприличные картинки о том, как именно оно может быть использовано.

Неопределённо веду плечом, осматриваюсь по сторонам.

Окно. Здесь ещё огромное, во всю стену, панорамное окно с дверью, выходящей на балкон. Туда и направляется Сардар. Заворожённо смотрю, как уверенной загорелой рукой с выступающими венами, он нажимает на дверную ручку, легко открывает дверь и выходит наружу.

В комнату врывается поток свежего ночного воздуха с лёгким ароматом костра, в дверном проёме отчётливо виднеется иссиня-чёрное бескрайнее небо с мерцающими звёздами. Ноги сами несут меня следом.

Здесь, в горах, всё иначе. Звёзды ближе и ярче. Красота ночного неба влечёт и манит, заставляет забыть о земных трудностях и мыслить понятиями вечности.

— Как красиво! — вырывается против воли.

Прислоняюсь плечом к дверному проёму, продолжая обнимать себя за плечи.

Сардар стоит впереди. Широко расставив руки, упирается ими в балконное ограждение. Ветер треплет его угольно-чёрные волосы до плеч. Поза расслаблена и в то же время в ней читается спокойная сила.

В отличие от меня, он смотрит не вверх, на мечтательные звёзды, а вниз, туда, где у подножия скал, мерцает тысячами огней Блэртаун, столица Бладрии. Окидывает взглядом свои владения, которые взял по праву сильнейшего.

Я видела, как смотрели на него рыцари и подданные: с беспрекословным признанием и уважением. Такому, как генерал Сардар Хард, нет нужды кому-то что-то доказывать. Он уже это сделал, взяв желаемое.

Сначала чужую страну, теперь чужую истинную. Что дальше окажется в опасной области его «хотелок»? Во рту вдруг становится горько. Неприятно ощущать себя очередным трофеем дракона, который, кажется, привык получать желаемое любой ценой и без оглядки на чьё-то мнение.

Моё, например.

Хочется снова выпустить шипы. И звёзды больше не радуют. Сардар будто улавливает незримую перемену во мне. Оборачивается, окидывает меня цепким взглядом, отталкивается от перил.

Приближается вразвалку, мигом заполняя собой всё пространство балкона.

— Идём в комнату, ты вся замёрзла и дрожишь.

Меня уговаривать не нужно, я и так инстинктивно пячусь назад. В комнате нет ветра, но едва ли теплее. Здесь, в горах, вообще прохладнее, чем на привычных мне южных равнинах.

Сардар обходит бордовый велюровый диван с двумя креслами и низким чайным столиком из тёмного эбенового дерева, останавливается перед камином из серого камня, склоняется над ним, и в несколько ловких движений добивается того, что языки оранжево-жёлтого пламени, тихо потрескивая, принимаются лизать сухие поленья.

Затем дракон поворачивается. Огонь освещает его мощную фигуру, создавая вокруг неё некий магический ореол. Настороженно наблюдаю за тем, как Сардар, не разрывая зрительного контакта со мной, щёлкает пряжкой ремня. Во рту становится сухо, внутри растёт паника. Но дракон лишь снимает верхний ремень с ножнами и покоящимся в них мечом, с тихим глухим звуком осторожно опускает его на край чайного столика.