Пытаюсь выпутаться из объятий мужчины, только он не пускает. Прижимает к напряженному телу, пальцами зарывается в мои волосы, крепко держит, словно если отпустит – я снова сбегу.

– Мы с этим решим, Тась. Я решу. Исправлюсь, честно, - обещает шепотом, наклоняется, заглядывает в мои глаза. И мне так хочется ему поверить… – Такого больше не повторится. Я не знаю, что со мной произошло. Просто мозги отключились. Я понимаю, что тебе мои оправдания не нужны, но я хочу, чтобы ты знала – я всё ещё тебя люблю. Это никогда не поменяется. И ты тоже любишь меня. Значит, мы справимся.

– Если бы ты держал себя в руках, то не нужно было ни с чем справляться!

Я толкаю мужа, и это наконец срабатывает. Он отступает от меня на шаг, впивается внимательным взглядом. Больше не касается, и дышать становится легче. Я обхватываю себя за плечи, упираюсь спиной в дверь.

Нахожу взглядом болтающую пуговку на рубашке мужчины, не моргая слежу за ней, не могу смотреть в лицо. С удивлением понимаю, что Дима переоделся.

– Давай по пунктам всё обсудим, Тась. Я знаю, что всё мне не исправить, но не хочу, чтобы ты считала меня законченным мерзавцем. На работе, раньше, два года – ничего не было. Я… Давай я подниму запись камер? Найду тот момент, где ты мне звонила.

– Это ничего не изменит.

– Найду, - решает сам, ерошит свои волосы, начинает шагать по комнате. – С утра этим займусь, предоставлю доказательства. И по поводу двух лет тоже. Она пришла в фирму только пару месяцев назад.

– Значит, ты с ней работаешь?

Работают вместе.

Работают!

А раньше мы так поступали. Запирались в его кабинете, никого не впускали, не отрывались друг от друга. А теперь он этим с другой занимался?

– Больше нет. Скажу приготовить приказ на увольнение, она уйдёт.

– Как благородно, Немцов. Воспользовался девушкой и сразу увольняешь?

Я не узнаю себя, слишком много яда в голосе, я давно не такая. Мягче стала с Димой, более открытой. В подростковом возрасте папа всегда называл меня «колючкой», но муж с этим справился.

– Она заслуживает увольнения за то, как говорила с тобой. Какой бред про беременность несла.

– Тогда почему ты её не остановил?! Ты стоял там и глупо оправдывался, пока твоя Ира… Пока она…

Кусаю губы, проглатываю всхлипы. Собираю себя по кусочкам, чтобы не превращаться в плаксу. Я сильная, я справлюсь со всем. Мне просто нужно капельку времени, чтобы заново научиться жить.

– Я… Я растерялся, Тась. Глупо и по-детски растерялся от того, что ты обо всём узнала. Не понимал, как исправить всё. Только в тот момент понял, что творю. Черт, Тась, я не знаю, что мне сейчас делать. Что нужно сказать, чтобы ты мне поверила. Я не хочу тебя терять.

– Это не моя проблема. Ты свой выбор сделал в момент, когда начал целовать другую женщину.

– Неправильный выбор. Ты сама повторяла, что все заслуживают второй шанс.

Я говорила это о других ситуациях. Когда его сотрудники ошибались в мелочах или кто-то по незнанию кричал на стажера, то есть на меня, а Дима загорался гневом от такого. О друзьях его говорила, когда они сильно ругались!

Но не о таком.

– Дай мне второй шанс, Тась. Я всё исправлю, обещаю. Сделаю всё, чтобы ты меня простила.

Я молчу, мне нечего сказать Диме. Всё, что могла, уже выпалила. Нет ничего такого, чтобы убедило меня, заставило простить. Это ведь не забыть о мелочи, вроде того, что любимый кружку разбил или пропустил годовщину.

Это глубже, намного больнее.

Я прикрываю глаза, а под веками вспыхивают воспоминания, чем он занимался с любовницей. В ушах звенит его голос, комплименты, сделанные не мне.

– Дим, ты понимаешь, что я больше никогда тебе не смогу поверить? Я и сейчас не верю! Ни слову про лифт, все твои поступки… А сколько ещё я не знаю? Что ещё вскроется? Хватит, - вздыхаю, раньше нам так легко было разговаривать, а теперь сплошная путаница. – Тебе жаль, ладно. Но это ничего не поменяет.