Вернее, Женьке было удобно. Я обстирывала его, кормила, пылинки с него сдувала. А оказывается, это ему было не нужно.

Что тут можно сказать?

Ничего.

Пусть теперь ищет другую дуру!

Или пусть Снежана перед ним пляшет, как я когда-то.

Я представила, как Белова стирает рубашки Евгения, как она стоит у плиты, чтобы приготовить его любимые блюда, как она своими руками делает уборку. От этой картинки взмыленной Снежаны мне стало смешно. Уж кто-кто, а Белова еще та белоручка.

Лида много рассказывала про нее. Снежана была из тех светских львиц, которые забыли, как что-то делать своими руками. Да и зачем это делать, если в доме есть прислуга?

И за что ее любит Сергей?

А любит ли наш большой босс свою благоверную?

Что, если я ошибаюсь? Что, если любви там нет?

Как можно вообще любить эту стерву?

Но я тут же осадила себя: Сергей живет с ней уже почти десять лет. Терпит ее заскоки и выходки. Многое прощает…

Значит, есть причина для прощения. Может быть, он действительно любит жену?

Любовь зла – полюбишь и… такую гадюку, как Снежана.

Когда я вышла из ванной, то не сразу увидела сидевшего в кресле Борисова.

– Я думал, ты решила сидеть под душем до утра, – мрачно произнес мужчина.

– Ты что не спишь? – спросила я, не желая сейчас разговаривать с мужем.

– Тебя жду. Поговорить нужно.

– Давай все завтра, – предложила я, взглянув на часы. – Уже половина третьего. Спать осталось не так и много.

– И все же ты скажи, с какого перепуга ты решила развестись? – настойчиво проговорил Евгений.

– А что, факта твоей измены мало? – спокойно спросила я.

– Я мужик, мне нужен секс. Яркий безудержный секс, а не те крохи, что способна давать ты, – Борисов явно пытался побольнее ударить меня словами. – Мне нужна баба в постели, а не курица, которая думает лишь о своем мелком цыпленке. Ты же никчемная и блеклая, на такую, как ты, никто не позарится.

Слова больно ударили по мне.

Было обидно. Но я затолкала обиду поглубже в сердце.

Не хочу показывать Женьке, как ранят меня его слова.

– Ты зачем оскорбляешь ребенка? Маришка – твоя дочь. Как можно называть собственного ребенка «мелким цыпленком»? – гневно спросила я.

– А разве я не прав? Это же твоя маленькая копия. Поддерживает все твои дурацкие идеи. Из нее вырастет такая же никчемная посредственность, как и ее мамаша.

– Замолчи! Не смей так говорить! – тигрицей зарычала я на Борисова.

– А то что будет? – с презрением усмехнулся муж. – Но ты права. Марина – моя дочь, и я обязан позаботиться о ней. Поэтому завтра утром… вернее, уже сегодня я отвезу девочку к матери. С этого дня Марину будет воспитывать моя мать. Ты будешь видеть мелкую только по праздникам. Или когда я разрешу.

– Ты сошел с ума? – дрожащим голосом спросила я.

Это был самый большой кошмар в моей жизни. Не хочу потерять Маришку!

– Я все решил. Нельзя позволить тебе влиять на неокрепший разум ребенка. Не хочу через несколько лет получить такую же «курицу», как и ты. Так что утром я отвезу Марину к матери, – вынес свой вердикт Евгений и с презрением добавил. – Хоть отдохну от ее рева и истерик.

– Нет. Я против, – попыталась возразить я, но муж не желал меня слышать.

– Это решенный вопрос. Ты дрянная мать, только портишь ребенка своими заскоками, – отмахнулся от меня Борисов и направился в спальню. – Все, я спать. Рано утром мы с дочерью выезжаем… – походя произнес он. – Да, можешь собрать вещи Марины. Но много не складывай. Пора учить мелкую обходиться минимумом одежек. А то только на нее и идет наш семейный бюджет.

Я в шоке смотрела на спину уходящего мужа. Это каким мерзавцем нужно быть говорить такие вещи о собственном ребенке? Он просто чудовище!