- Ну что ж…вот мы и остались одни, мышка?

- Не называй меня так.

- А как мне тебя называть? - тянет на себя за рубашку, улыбается еще гаже, особенно когда я отпихиваю его руки и хмурюсь.

- Обалдел?! Не трогай!

- Я видел, как ты смотрела на меня.

Как это он видел?! Никогда не поверю! Давыдов был слишком увлечен процессом, чтобы обращать внимание на…мышку. Так он меня, кажется, называл?!

-…И на Вадима смотрела. Что? Не можешь решить, чей кошелек толще?

Не думаю. Даю ему еще одну пощечину, которая его еще больше распаляет, даже смешит, но в следующий миг я оказываюсь прижата к шкафчикам, а руки плотно зафиксированы в капкане его огромных лап.

- Ты что творишь?!

- А кто Кирилл в твоей схеме, малыш? Самый запасной вариант? Он мой су-шеф, неплохо получает и…

- Как ты смеешь?! Пусти! - повышаю голос и вырываюсь изо всех сил, но Стас этого будто и не замечает вовсе.

Неожиданно он приближается и жестко, грубо целует — даже намека нет на то, как это было той ночью. А вдруг и тогда не так было? Вдруг я вообще себе все придумала? И касания, и страсть, и классный секс?…

Становится вдруг так обидно, и я со всей силы жахаю его за губу, так наконец и освобождаюсь. Теперь мы тяжело дышим оба, смотрим друг на друга: у него кровь по подбородку стекает, я брезгливо вытираюсь и шиплю.

- Никогда не смей трогать меня без спроса, понял?!

- То есть ты на самом деле пришла сюда работать? - усмехается, вытирая лицо, я громко цыкаю.

- Нет, я пришла в надежде соблазнить тебя…и что? Что там по плану?

- Я тебе не верю.

- А мне плевать.

- Нет, не плевать, - снова делает на меня шаг, но не трогает — смотрит так прямо, твердо, отчего поджилки у меня трястись начинают, - Хочешь здесь работать, Ма-ри-на, тогда ты должна пройти акколаду.

Что я должна сделать? - не понимаю. Давыдов читает по моему лицу весь спектр моего смятения, снисходительно закатывает глаза и упирает руку над моей головой в шкафчик.

- Акколада — это посвящение. Нужно пополнять свой словарный запас, а не только...

- Какое такое посвящение?! - перебиваю быстро, потому что у меня абсолютно нет желания выслушивать очередную подколку или мерзкий намек, а он просто жмет плечами.

- Убрать кухню после корпоративна.

Дурак?! Я прыскаю. Он что серьезно рассчитывает, что мне, как официантке, неизвестно что на кухне есть посудомойки? Например, Тетя Валя, ее так все зовут — хорошая женщина, добрая и душевная. Вечно предлагает мне в кофе коньяк добавить, а то, мол, грустная я очень.

- Я знаю…

- Тетя Валя убирает за гостями, а не за нами.

- Да ну?!

- Каждый это делал, когда устраивался.

- То есть у вас корпоративы проходят, только когда кто-то устраивается?

- Нет, обычно мы делаем все по очереди, но если есть новенький…

- Дедовщина.

Теперь усмехается он.

- Где ты такое слово услышала, девочка?

- Оно не то чтобы очень сложное, мальчик.

Давыдов делает шаг назад, потом улыбается уголком губ и кивает.

- Ну да. Это же не акколада.

- Держи дистанцию. Если знаешь такое сложное слово, должен и такое простое знать.

- Если продержишься ночь... - игнорирует мой сарказм, - ...Знаешь, может быть, я даже смогу смириться, что ты здесь трешься. Нравится твой острый язычок. Во всех смыслах.

Очень хочется его ударить в третий раз, но он словно чувствует, разворачивается и, махнув рукой, бросает короткое:

- Оревуар. Выбор за тобой.

А я понимаю: выбором то тут и не пахнет. Эта работа мне просто необходима, а значит…все мои планы на отдых — пока-пока. Я остаюсь. Медленно стягиваю с себя джинсовку, вздыхаю, а потом, завязав волосы в хвост, плетусь в кухню, чтобы на миг застыть. Посуды здесь — гора. Нет, серьезно. Это целая, огромная гора. Миллион тарелок, бокалов, каких-то блюдец, еще чашки любой величины…Кто вообще использует столько посуды за раз?! Зачем?! Кажется, что каждый, кто был на корпорате, считал своим долгом использовать сразу несколько комплектов.