Мне хочется спать.

Мне хочется, чтобы меня обняли. У меня никогда не было мамы, она умерла практически сразу после моего рождения. Я никогда не узнаю каково это – когда тебя гладят по волосам теплые, заботливые руки матери.

Заторможено ложусь на холодную кожу сиденья и подтягиваю к себе ноги. Глаза закрываются, и я отпускаю себя, позволяя погрузиться в забытье.

В машине становится тихо, лишь шелест дороги баюкает меня. Я проваливаюсь в черную бездну.

Качка сменяется, как и моя поза. Сильные мужские руки несут меня и кладут на кровать, я чувствую, как они стягивают с меня кроссовки и накрывают покрывалом.

Это не мой муж. Его в доме нет. Чувствую, знаю это. На дворе почти ночь, но его рядом нет. Не хочу думать о том, где он и с кем. Сон утягивает за собой и дарует болезненные картинки.

Я плыву, задыхаюсь. Мне нечем дышать. Вокруг вода, спасительного берега нет, и я тону. Сил не осталось, я не могу грести, руки и ноги налились свинцовой тяжестью. Над головой смыкается вода, и я смотрю себе под ноги. Пропасть ждет, мое появление лишь вопрос времени. Я больше не сопротивляюсь. Знаю, что там, внизу, не будет ничего хорошего, я так и не увижу свет. Там будет новая тьма, еще сильнее тьмы, которую я ношу внутри.

Я кричу в эту тьму, но звука нет, вода все глушит.

– Ника! – слышу сквозь вакуум сна. – Ника, проснись!

Не хочу. Дай мне досмотреть сон.

Ледяная вода иглами вонзается в тело, и я снова кричу, теперь уже наяву. Муж в одних трусах сидит на полу душевой кабины и держит на коленях меня. Как когда-то давно, в самом начале моей новой жизни.

Я до сих пор в одежде, спортивные штаны и толстовка напитались холодной водой и повисли ледяным кирпичом. Артур гладит меня по спине, а я неровным дыханием опаляю кожу и вонзаю ногти ему в плечи. Непроизвольно, неконтролируемо.

– Ника, ты как? – зовет меня. – Ты кричала, а я не мог тебя разбудить.

Открыв рот и опустив голову ему на плечо, я дышу. Вдох – выдох. Сердцебиение выравнивается, и я продолжаю медленнее, успокаивая саму себя.

Я вдыхаю запах.

Запах чужой женщины.

Мерзкая «Андромеда» маслянистыми нотами врывается в легкие и душит изнутри, травит, уничтожает. Она поселилась на коже моего мужа, как отрава, созданная, чтобы уничтожить меня, мою жизнь и мое существование. Вдыхаю еще раз, чтобы убедиться, что это точно оно.

Внутри поднимается тяжелый ком, спутанный из боли и глупости, из печали и отчаянья. Я вырываюсь из рук Артура и, поскальзываясь, лечу к унитазу. Пытаюсь вырвать из себя путы, стягивающие нутро, но у меня практически нет на это сил.

Меня выворачивает наизнанку. Муж, ничего не понимая, бросается ко мне, поднимает волосы, что-то говорит. А мне хочется, чтобы он ушел, чтобы оставил меня наедине с моей тьмой и прекратил давать ее еще больше. Пожалуйста, хватит. Иначе у меня не останется ни единого шанса на свет.

Я толкаю его рукой, прошу убраться, но ему плевать на мои желания. Он всегда делает то, что хочет.

– Успокойся, - просит с дрожью в голосе. – Перестань!

Великолепный мужчина, один из лучших адвокатов страны теряет лицо и впервые в жизни кричит на свою жену. Он не понимает, что со мной. Можно подумать, я понимаю…

– Что случилось, Ника?! Ты отравилась? Ты что–то съела в аэропорту? Ты поэтому опоздала на рейс? Что с твоим телефоном, почему он выключен?

Блистательный адвокат и самый уравновешенный из людей больше не может держать маску безразличия и взрывается. Не понимает, почему я больше не играю по его правилам. Я сломалась, и он не может поверить в это. Не в силах принять.

Меня выворачивает еще больше от его близости и от его рук. Но больше всего из-за этого запаха.