Кальвин нахмурился – а потом снова просиял:

– Что-то будет, Мег! Что-то хорошее! Я чувствую!

И он принялся бродить, довольно медленно, по уютной, хотя и неприбранной гостиной. Вот он остановился у фортепьяно, на котором стояла фотография – небольшая компания мужчин на пляже:

– А это кто?

– Ученые.

– А где?

Мег подошла поближе:

– На мысе Канаверал. Вот это мой папа.

– Который?

– Вот.

– Тот, что в очках?

– Ну да. Тот, которому не помешало бы постричься. – Мег хихикнула, забыв обо всех печалях, – так приятно было показывать Кальвину эту фотографию! – У папы волосы почти такого же цвета, как и у меня, и он все время забывает пойти постричься. И в конце концов мама обычно стрижет его сама – она нарочно купила ножницы и все прочее, – потому что он никак не может выбрать время сходить в парикмахерскую.

Кальвин разглядывал фотографию.

– Он мне нравится, – поразмыслив, сообщил он. – Они с Чарльзом Уоллесом очень похожи, да?

Мег снова рассмеялась:

– Когда Чарльз был младенцем, он был вылитый папа! Это выглядело ужасно смешно.

Кальвин все смотрел на фотографию:

– Не то чтобы он красивый или что-нибудь… Но он мне нравится.

– Очень даже красивый! – негодующе возразила Мег.

Кальвин покачал головой:

– Не-а. Он высокий и тощий – совсем как я.

– А по-моему, ты красивый! – сказала Мег. – И глаза у тебя похожи на папины. Ну, знаешь, такие, ярко-синие. Только у него это не так заметно, из-за очков.

– А где он сейчас?

Мег напряглась. Но отвечать ей не пришлось, потому что тут хлопнула дверь лаборатории и в кухню вошла миссис Мёрри с горшком рагу.

– Ну вот, – сказала она, – доведу его как полагается, на плите. Мег, ты уроки сделала?

– Не совсем, – ответила Мег, вернувшись на кухню.

– Ну тогда, думаю, Кальвин будет не против, если ты сделаешь их перед ужином?

– Ну конечно!

Кальвин выудил из кармана сложенную стопку бумаги:

– На самом деле, мне тоже кое-какую ерундистику доделать надо. Математику. Вот математику я просто не тяну. Пока имею дело со словами – все нормально, а с цифрами у меня плохо.

Миссис Мёрри улыбнулась:

– Так, может, попросишь Мег тебя подтянуть?

– Слушайте, я же на несколько классов старше!

– А ты все-таки попробуй ее попросить помочь тебе с математикой, – посоветовала миссис Мёрри.

– Ну хорошо, – сказал Кальвин. – Вот. Но там довольно сложно…

Мег разгладила листы и посмотрела на примеры.

– А тут все равно как решать или нет? – спросила она. – Ну, то есть надо решать каким-то определенным способом или можно решать как хочешь?

– Можно как хочешь. Главное, чтобы я понял, что ты делаешь, и чтобы ответы сошлись.

– А нас вот заставляют все делать так, как велено… Смотри сам, Кальвин: разве не видишь, насколько проще все становится, если сделать это вот так?

Ее карандаш забегал по бумаге.

– Ого! – воскликнул Кальвин. – Вот это да! Кажется, я понял… Покажи еще раз, на другом примере.

Карандаш Мег снова пришел в движение.

– Тут главное – запомнить, что любая обыкновенная дробь может быть преобразована в бесконечную периодическую десятичную дробь. Видишь? Так что 3/7 – это 0,428571 в периоде.

– Вот же безумная семейка! – усмехнулся Кальвин. – Наверно, мне пора бы уже перестать удивляться, но ведь в школе считается, что ты тупица, тебя то и дело вызывают к директору.

– Так я и есть тупица.

– У Мег с математикой проблема в том, – вмешалась миссис Мёрри, – что Мег с папой постоянно играли в числа и Мег знает слишком много способов срезать путь. Так что, когда в школе от нее требуют решить задачу непременно длинным способом, она дуется, упирается и сама себя загоняет в угол.

– А много еще у вас таких тупиц, как Мег с Чарльзом? – спросил Кальвин. – Я бы с ними охотно познакомился…