…С этого времени Сильванер стал жить у Баушки, пользуясь её неизменным гостеприимством, отдыхая и набираясь сил и всё больше привязываясь к Пете. Он каждый день узнавал что-то новое об Изиатии и её жителях. Ели здесь примерно то же, что и на Земле, и пища эта нравилась Сильванеру. Молились разным богам, но если кто-то не верил в бога или не желал молиться, как Сильванер, то это не возбранялось. Узнал доктор, что Баушка в молодости была светской дамой весьма лёгкого поведения, за что и была сослана на принадлежавший ей остров, где и жила последние лет 20.

Дни на острове сменялись ночами, погода стояла прекрасная, море было тёплое, и Сильванер скоро поправился от травм, нанесённых ему во время шторма. Но душа его болела от тоски по Земле и Фишбою. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, он много времени проводил с детьми, а особенно полюбившегося ему Петю решил усыновить.

Много общался Сильванер и с не по годам развитым Атымчиком, который, в частности, поведал Остапу, что он является внуком первочеловека Евлампия, который в древности познал самого себя и породил сынов Петра и Атыма и многих дочерей. От Петра и Атыма пошли две основные расы Изиатян – атымоиды, высокие и тонкокостные люди с редкими прямыми волосами, и петроиды – невысокого роста, коренастые и кудрявые. Вторых несравненно больше, чем первых, что является следствием огромной плодовитости Петра. Но Атымчик утверждал, что атымоиды благороднее и именно потому их меньше. Сам же всеблагой Евлампий зародился потихоньку из грязи, которая наполняла Первоизиатию, под действием солнечных лучей и по божьему соизволению. Сейчас Евлампий, мир ему и многие лета, уже старый и большую часть времени проводит лёжа на печи в специально для него построенном стеклянном мавзолее с большой надписью «Евлампий» над входом. Люди ходят туда и благоговейно любуются первочеловеком и праотцём всех людей.

В древности Евлампий дал человечеству закон о том, как всем жить и время от времени, возмущённый неправдами, учиняемыми его потомками, кряхтя слезает с печи, выходит на улицу, жалобно говорит: " He-а нады!» – и уходит обратно.

– Больно уж он старый, – говорил Атымчик.

Ещё Атымчик говорил, что некоторые злодейские учёные, которых слишком много развелось в последнее время, доказывают, что не может быть Евлампий отцом всех людей, что не мог он самозародиться из грязи, что так не бывает, что люди произошли от диких медведей или, что ещё гаже, от грязных обезьян, и, что, следовательно, Евлампий, мир ему и многие лета, никакой не первочеловек, а обыкновенный шарлатан. Но за такие мысли и, тем более, речи по головке никого не погладят, и, если бы не разные приборы и машины, которые выдумывают ученые и которые так любит Атымчик, всех вольнодумцев давно бы уже перестреляли, перетопили, перевешали и поотрубали бы им их чересчур умные головы.

Сам Атымчик ходил с мобильным телефоном, а у Баушки в доме был и телевизор, и персональный компьютер, и холодильник, и много других достижений цивилизации.

Основные научные разработки на Изиатии велись в Калекии Наук, всемирной организации учёных, которая называлась так потому, что в стародавние времена, когда эта почтенная корпорация только зарождалась, здоровому мужчине было неуместно не заниматься физическим трудом, а только и делать, что думать и, потому в науку разрешалось идти только увечным и инвалидам, то есть калекам. В те далёкие годы некоторые умные юноши, которые были рождены для науки, специально увечили себя, лишь бы стать учёными. Сейчас от этого варварства давно отказались, но традиционное название главного научного учреждения сохранилось и даже стало почётным.