Жо и Джо смотрели в окна, вглядываясь в облако пыли, окутавшее ту часть лесного массива, куда рухнул Гирн.

– Он упал как метеорит, – удивился Джозеф, – сколько он весит?

– Да, ему бы не помешало сесть на диету, – добавила Жозель.

Самолет вновь зашел на разворот, спустившись совсем низко, чуть задевая верхушки деревьев, кружился вокруг места падения Гирна. Облетев вокруг спадающего облака пыли еще пару раз, самолет начал вновь набирать высоту, а затем и вовсе улетел.

Гирн выбрался из ямы. Весь испачкавшись в земле, он стоял и отряхивался, упав с огромной высоты он не получил никаких увечий. Будто просто шел и споткнувшись, рухнул в яму. Его зелёный пиджак уже не был таким чистым, он был изорван когтями гарона, да еще и грязным. Он выбрался из ямы и, отряхиваясь, пошел дальше, вглубь леса. Подняв голову, он проводил взглядом улетающий вдаль самолет и двинул следом за ним. Он продолжал пробираться сквозь лесную чащу, он без остановки куда-то шел. В лесу было совсем темно, в кустах светились его зелёные глаза, словно глаза дикого зверя. Лишь лунный свет, пробравшийся сквозь плотную листву, слегка освещал ему путь. Хруст сухих веток и травы раздавался под его ногами. На мгновение он остановился, услышав тихий хрип вдали. Он обернулся и прислушиваясь пошел в ту сторону, откуда раздавался. Шагая аккуратно, он старался не наступать на сухие ветки, чтобы не привлекать внимания. Хрип, сменяющийся покашливанием, раздавался ближе. Гирн подобрался к высокому обросшему кустарнику, заглянув за куст, он увидел падшего гарона, который беззащитно лежал и с хрипом, издаваемым его пробитым клювом, тяжко дышал. Весь израненный, изнывающий от боли, поверженный гарон лежал на земле и стонал. Гирн стоял за кустом и смотрел на него, гарон, с трудом повернув голову в сторону, в кустах увидел светящиеся в темноте ярко-зеленые глаза, он попытался поднять голову, но не смог, его силы были на исходе. Гирн, глядя в белые угасающие глаза гарона, вышел из кустов и медленно подошел к нему. Он опустился к нему, сев на колени.

– Ты сильно изранен, – говорил Гирн, осматривая Гарона, – пойми, я защищался, ведь ты не ведаешь, что творишь. Однажды, мне в вас удастся пробудить тот свет, который погасила бездна.

Гарон задышал все чаще, издавая больше хрипа. Его белые глаза начали тускнеть, обретая серый оттенок. Гирн положил руки на его тело и закрыл глаза. Взгляд гарона тускнел, силы покидали его, когда Гирн положил на него руки, он потерял сознание. Ветки деревьев вдруг затрещали, листва, то осыпаясь вниз, то подымаясь вверх, вихрем кружилась вокруг них. Раны гарона начали затягиваться, пробитый клюв перестал кровоточить, листья начали прилипать к гарону на его раны, где когда-то росли перья. От одного из деревьев оторвался кусок коры и аккуратно закрыл пробитую в клюве дыру, сросшись с ним воедино. Листья продолжали прилипать к нему, заменяя перьевой покров, та часть его тела, где были вырваны перья, приобретала лиственный покров. Вихрь не стихал до тех пор, пока листья не закрыли все участки тела, где не было перьев. Как только на нём не осталось ни единой раны и клюв зарос древесной корой, вихрь кружившийся вокруг начал стихать, листья все медленнее кружили, вскоре они вовсе остановились и медленно осыпались вниз, засыпая гарона. Когда все стихло, и гарон был исцелен, Гирн продолжил свой путь, он все так же куда-то брел, пробираясь сквозь лесную чащу.

Глубоко в песчаной пустыне, среди барханов и дюн, расположилась невидимая глазу человеческому обитель Хураила. Лишь его приспешники, имели доступ к невидимому убежищу, сокрытому глубоко в песках, где долгие годы выжидал повелитель.