Когда они разговаривали – смотрели только друг на друга, при том, что именно я была связующим звеном, переводящим их слова друг другу. У них был очень странный разговор.

– Итак, вот я здесь. Чего ты хочешь? – Присоединившийся к нашему столику француз говорил так же непринужденно, но заметно нервничал.

– Информацию.

– Я попробую тебе помочь, насколько могу, но это зависит от того, что именно ты просишь.

– Ты же знаешь, что я никогда не прошу.

Француз едва заметно вздрогнул. Он явно боялся итальянца, и я прекрасно его понимала.

– Я слушаю. – Француз напрягся.

– Меня интересует шкатулка.

– Шкатулка? – эхом переспросил француз, изображая недоумение.

Итальянец нетерпеливо вздохнул и подался вперед. Француз испуганно отшатнулся назад, однако итальянец лишь протянул руку за чашкой кофе, поднес ее к губам, сделал глоток и поставил обратно на стол. В этом движении было столько потаенной угрозы, что даже я испугалась наряду с французом, что стану свидетелем кровавой драки. Во что же я ввязалась?

– Как знаток музейных предметов, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Меня интересует Киринтау. Не сомневаюсь, ты слышал молву о ней. Я знаю, что она объявилась в одном из здешних музеев и ты знаешь в каком. – Это не было вопросом, скорее фактом.

Я не знала, как переводится «Киринтау» и есть ли вообще перевод у этого слова, поэтому произнесла его с вопросительной интонацией, глядя на итальянца. Тот наконец-то удостоил меня мимолетным взглядом, кратко кивнув мне.

Француз откашлялся.

– Ах, ты говоришь об этой шкатулке. Да, я слышал подобные слухи, но не ручаюсь за их достоверность. Я могу лишь предполагать…

– Ну так давай, предполагай.

– Если такая вещь появилась в Париже и до сих пор не найдена, то она должна быть в маленьком неприметном музее, который не удостаивают особым вниманием.

– В котором?

– Я не знаю.

Итальянец прищурился и чуть склонил голову на бок. Его губы изогнулись в ухмылке, больше напоминающей звериный оскал.

На лице француза выступил пот.

– Клянусь тебе, я ничего не знаю наверняка, но у меня есть пара наводок.

Француз достал из кармана листок и положил на стол. Итальянец мгновенно развернул свернутый лист, пробежался по нему глазами и убрал к себе в карман.

– Вполне возможно, что это еще одна безделушка, не представляющая особой ценности, – добавил француз.

– Что ж, хорошо. Я поверю тебе, но помни, что я не даю второго шанса. – Итальянец вытащил из пиджака конверт и положил на стол.

Сглотнув в предвкушении, француз осторожно забрал подачку и довольно улыбнулся.

– Благодарю.

– Можешь идти.

Француз встал и слегка поклонился в прощании. Уходя, когда он оказался за спиной итальянца, то снова взглянул на меня:

– Мадмуазель, – кивнул он мне.

Что-то было в его взгляде… Сочувствие? О Боже, сочувствие! Он жалел меня, потому что я оставалась с этим опасным итальянцем? Волоски на моем теле встали дыбом.

Итальянец сузил глаза, недоверчиво глядя на меня.

– Вы когда-нибудь видели его раньше, мадмуазель Мильская? – По его темным глазам было ясно, что он недоволен.

– Нет, я впервые во Франции, сегодня лишь второй день.

Его взгляд был все еще подозрительным, но, кажется, он мне поверил.

– Что такое Киринтау? – наконец спросила я, поборов страх и желание убежать отсюда куда подальше.

Итальянец слегка улыбнулся, но мне стало от этого не по себе.

– Вы в самом деле хотите это знать, мадмуазель Мильская? – Что-то в его тоне заставило меня передумать расспрашивать об этом вопросе. Лучше прикинуться слепоглухой дурочкой и не впутываться в темные дела этого не менее темного человека.

– Нет, – тихо ответила я и отвернулась. Он усмехнулся.