В советском гражданском праве ведущим принципом исполнения обязательств признавался принцип реального исполнения. «Социалистическое гражданское право, – подчеркивает О. С. Иоффе, – в принципе не допускает замены исполнения в натуре денежной компенсацией убытков» (§ 1 гл. 1 разд. II первой части. С. 60; на принцип реального исполнения О. С. Иоффе указывает и при характеристике отдельных видов обязательств: поставки, § 4 гл. 2 разд. I второй части. С. 274–275; подряда на капитальное строительство, § 4 гл. 2 разд. IV второй части. С. 474: перевозки, § 3 гл. 1 разд. VI второй части. С. 588, 591 и др.). Действие этого принципа, как и принципа взаимного содействия (§ 1 гл. 1 разд. II первой части. С. 64–66) и принципа экономичности (Там же. С. 66–68) увязывалось с действием социалистических принципов распределения («от каждого по способностям, каждому по труду», «удовлетворение растущих потребностей советских граждан за счет общественных фондов потребления» и т. п.), которые демагогически постулировались идеологической доктриной советского государства.
В обязательственном праве современной России в нормах, посвященных отдельным видам договорных обязательств, предусматриваются обязанности сторон по оказанию взаимного содействия и их права на результаты, достигнутые благодаря экономии, например, в договоре подряда: ст. 710 («Экономия подрядчика») и ст. 718 ГК РФ («Содействие заказчика»); требование об исполнении обязательства в натуре во взаимосвязи с ответственностью за нарушение обязательств предусматривается как общее правило, но только применительно к случаям ненадлежащего исполнения обязательства, – п. 1 ст. 396 ГК РФ.
Ограниченный характер действия названных правил не дает оснований признать их принципами российского обязательственного права, поскольку правовые принципы – это такие правовые положения, действие которых простирается на все регулируемые отношения за редчайшими исключениями, в силу чего они носят общий для данной отрасли характер.
12. Далеко не все те правовые положения российского гражданского законодательства, которые являются новеллами по сравнению с соответствующими положениями советского гражданского законодательства, играют существенную роль и оказывают заметное воздействие на общественную жизнь, включая правоприменительную практику. Один из примеров в этом аспекте – общие сроки исковой давности. Сокращение сроков исковой давности, установленных в ГК РСФСР 1964 г. для отношений между социалистическими организациями, воспринималось О. С. Иоффе, да и большинством других ученых-цивилистов, как неизбежное явление, отвечавшее потребностям социалистических хозяйственных отношений. На страницах «Обязательственного права» О. С. Иоффе рассматривает вопрос о том, «можно ли в отношениях между организациями взыскивать убытки в пределах установленного для этих исков годичного срока исковой давности, если при зачетном характере неустойки истец пропустил 6-месячный срок для ее взыскания» (§ 2 гл. 3 разд. II первой части. С. 166–167). Опираясь на позицию Госарбитража при Совете Министров СССР, О. С. Иоффе полагает, что «при подобных условиях удовлетворение иска об убытках в полном объеме недопустимо, ибо таким способом можно было бы обойти правило о 6-месячном сроке исковой давности, установленном для требований о неустойке, когда взысканная неустойка засчитывается в сумму возмещения убытков» (там же). Такой вывод не бесспорен, но дело не в этом, а в том, что установление единого общего срока исковой давности продолжительностью в три года как для отношений с участием граждан, так и для отношений между юридическими лицами (ст. 196 ГК РФ) при всей внешней радикальности этого изменения представляется само собой разумеющимся; не усматривается даже реальной альтернативы этому сроку. Может быть, поэтому указанное законодательное решение не оказало и не оказывает сколько-нибудь заметного влияния на практику установления договорных связей, исполнения обязательств и разрешения экономических споров, возникающих в сфере гражданско-правовых отношений.