Из последнего письма видно, что мыслился какой-то цикл новелл «из павловских времен». В одной из рабочих записей середины 30‐х гг. о «Подпоручике Киже» читаем: «Этот рассказ должен был быть эпиграфом – к другому рассказу – о любви»526. Конкретизировать это авторское указание трудно – напомним, что значительная часть тыняновского архива, в том числе рукописи рассказа и сценария, утрачена, – но в сохранившихся бумагах встречаются планы конца 20‐х гг., где «Подпоручик Киже» фигурирует как первый, заглавный текст группы или книги рассказов. В состав ее должны были войти «Восковая персона», «Король Самоедский» (титул шута Петра I Лакосты), «Чревовещатель Ваттуар» (фабула основывалась на легенде о посещении России Эдгаром По) и другие. Большинство этих замыслов осталось неосуществленным.
5 декабря 1927 г. автор читал рассказ в Институте истории искусств, а в начале следующего года напечатал его (не в «Молодой гвардии», упоминавшейся в письме, а в «Красной нови», 1928, № 1). Отдельное издание вышло в конце 1930 г. в Ленинграде с иллюстрациями Е. Кибрика527.
Чтобы понять, как развивался тыняновский замысел, надо обратиться сначала к сценарию, машинописный экземпляр которого (с небольшими рукописными фрагментами) находится в архиве В. А. Каверина.
Сюжет сценария строился следующим образом. Во время послеобеденного сна императора в коридоре дворца происходит свидание его адъютанта (он же племянник петербургского генерал-губернатора графа Палена) и фрейлины его фаворитки Гагариной. Адъютант бежит по коридору; чтобы не нарушать тишины, снимает сапоги. «Домчался до фрейлины. Обнял ее обеими руками. Красивые руки, обнимающие талию, в руках сапоги. Фрейлина жеманно отбивается. Адъютант не отстает. Она ущипнула его. Адъютант скорчился от боли, закричал: – Караул». Начинается суматоха. Фрейлина признаётся Гагариной: «Это я… его… ущипнула», не называя, кого именно. «Гагарина очень заинтересована, всплескивает руками: „Ах, амурные новости. Покажи, как же ты их щиплешь“, – и обнадеживает фрейлину: „Теперя не политично… но опосля“». Во время этого дворцового переполоха Павел неожиданно требует приказ по Преображенскому полку. Потерявший голову адъютант бежит к писарю и убеждается, что приказ не дописан. Под хрип адъютанта: «Скорей, скорей, скорей. Бестия, бестия, бестия» – рождается роковая ошибка. Адъютант видит ее, но несет бумагу царю. Получив резолюцию Павла «Поручика Киже оставить при роте», он показывает бумагу Палену. Тот изумлен: «Это описка. Доложи императору». Адъютант втянул голову в плечи и уперся. Пален его толкает двумя руками. Тот ни с места. Вдруг Пален остановился. Смотрит на адъютанта, тот, остолбенев, смотрит на него. Пален хлопнул адъютанта по лбу, закричал: «Превосходная мысль, как она тебе пришла в голову!» – и объяснил, что «караул кричал поручик Киже». После экзекуции Киже отправляется в Сибирь – и в конце первой части сценария устанавливается мнимое равновесие; адъютант снова с фрейлиной. «Во время поцелуя она деловито говорит: „А замуж за вас… пойду только в том разе… если станете генерал“». Вторая часть начинается с новой перипетии. Гагарина, улучив момент, когда император «весьма милостив», решает «все исправить» (фрейлина не успевает ее удержать) и «говорит, вздыхая: „Ах, ваше величество, у вас нет таких верных слуг, каков поручик Киже, он закричал караул от нежных чувств, потому что моя Сандунова его…“ Двумя пальцами тихонько щиплет Павла». Следует приказ о возвращении Киже из Сибири «с произведением в полковники». За ним едет адъютант. Тем временем гренадеры, конвоирующие Киже, прибывают к месту назначения. Комендант крепости «всматривается в пространство <…> и говорит растерянно: „Я ничего, вашество. Дело государево“». Гренадеры, совершив свой поход, решаются на то, что позднее, в рассказе «Малолетный Витушишников», было обозначено как «рыск», – один из них говорит коменданту, указывая пальцем на пространство: «„Вашество, их благородие водки требуют“ <…> Инвалиды несут ушат водки и на вилах окорок».