Пылают звёзды над горами,

Чей дух усталый нелюдим,

И омываются лучами

Растения степных равнин.

И время реет над волнами

Бушующих прошедших лет,

И разум следует за снами,

Встречая маковый рассвет.

И умывается слезами

Написанный в пылу сонет,

И беспросветными ночами

Вонзить желаю свой стилет

И поквитаться со врагами,

Оставить бунт и поле брани,

Избавившись от вечных бед.

И думы кружатся над миром,

Алеет бархатный рассвет,

И дух блуждает пилигримом,

Смотря ушедшей ночи вслед.

Э. В. В. Кинэвард однажды посвятила стихотворение известному поэту XX века Иосифу Бродскому:

Ты жил, ты боролся, творил, создавал.

Всю душу искусству навеки отдал.

Был мудр как старец и многое знал.

Ты на судьбу, как на крест, уповал.

Ты знал, что такое боль и тоска,

Ты знал, как свистит кулак у виска,

Ты знал, что такое печаль, нищета,

Надежда на счастье, тюрьма, суета,

Больничные стены, гроза и туман,

Предательство, ложь и вечный обман,

Ты знал как бывает пусто внутри,

Ты знал как не спится до ранней зари,

Ты слышал сибирский шёпот ветров

И видел свершение страшных грехов,

Ты знал, как звучит отчаянный рёв.

Ты познал эту жизнь до самых краёв.

Моя душа как труп истлела,

От ноши горестной сгнила

И от страданий почернела,

Сгорела заживо дотла.

Моя душа от слёз болела,

Жестокость подлую кляла,

И ни о чём уже не пела,

На помощь больше не звала.

Душа рвалась. Душа скорбела,

Пыталась, мучалась, ждала,

Когда оковы беспредела

Отпустят снова два крыла.

Душа была. Её не стало,

Она исчезла и сгнила.

И слёз холодных покрывало

Сокрыло город от меня.

Как жалкий лист она сгорела,

От одиночества ушла,

И словно уголь почернела

Моя бессмертная душа.

Я вижу их в тиши оврагов,

Сквозь стены дома, сквозь века,

В потемках злачных ресторанов,

В свету речного маяка.

Среди бульварных лесопарков,

Сквозь тени крон младых берез,

В заброшенных старинных замках,

Пустеет где давно утес.

В пыли колес автомобилей,

В тени зеленогривых троп,

В садах белоголовых лилий,

Навечно где закопан гроб.

Я вижу их как лик сияний,

Как звездный свет над головой

И в судроге немых рыданий

Они общаются со мной.

Я вижу их во мраке ночи,

Сидящих вдоль на простыне.

В тени их призрачные очи,

Подмигивают грустно мне.

Они – уставшие бороться

С несправедливостью веков.

Их сердце много лет не бьется,

А тело сохнет средь венков.

Они поведывают мерно

О днях опустошенных злом,

О мире безнадежно тленном

И о петле с морским узлом.

Их слезы катятся эфиром,

Исчезнув в предрассветной мгле

И души мрачным пилигримом

Уходят спешно на заре.

Но лишь покину я жилище,

Они являются мне вновь:

– Мы в Рай дорогу снова ищем,

Чтоб сбросить цепь земных оков!

О помоги, поэт, нам, юный!

О выведи нас в свет иной!

И вид их мертвенно угрюмый

Вновь обливается слезой.

И страх проник в мое сознанье,

От мысли, что за смертью – жить!

За все проступки – наказанье,

За всё придется заплатить.

Москва! Такой холодный город.

Снега, дожди и мрачный звон

Колоколов церковных… Голод

В воображении моём.

Москва. Поэтов русских город!

Витрины, скверы – её фон,

Но этот бесконечный холод

Ворует мой покой и сон.

Москва. Красива и цинична.

Покрыта ярким серебром.

Моя судьба, увы, вторична,

На первом месте – красный дом.

Москва. До скуки прозаична,

Жизнь за Арбатом – метроном,

Который бьёт эгоистично

По крыше снегом и дождём…

Прощай, Москва! Я уезжаю

К морям лазурным – там мой дом!

И где бы ни был дух мой, знаю,

Я буду слать тебе поклон!

Пройдя дорогу испытаний,

Узрев плоды своих трудов,

Я отрекаюсь от страданий