С XVI–XVII вв. в Европе начинается процесс трансформации наиболее развитых этносов в нации; а в течение XIX в. этот процесс распространился уже на Россию, Азиатский и Американский континенты, а так же на Северную Африку. Тем не менее, даже на сегодняшний день, когда на Земле насчитывается около полутора тысяч локальных этнокультурных образований, примерно треть из них – это роды и племена, половина – этносы и менее одной пятой достигли в своем развитии стадии наций.

Этот тип культурного единства своим происхождением восходит к формированию буржуазных наций (ранних – в XV–XVII вв., более поздних в XVIII–XIX и даже в XX в.). В отличие от этнической культуры, в которой преобладают культурно-языковые и мемориальные основания для консолидации, нация – это по преимуществу прогностический тип объединения, в котором основой консолидации служит так называемая «национальная идея» – проект перспективного развития и национального строительства данного сообщества [см. об этом: 682]. Разумеется, у каждой нации эта «национальная идея» выражена в разных формах, не всегда понятных иностранцу.

Хотя развитие политико-национального типа культуры происходило, несомненно, стихийно, на ход этого процесса оказали заметное воздействие идеи Просвещения, призывавшие к ликвидации сословной дифференциации общества и переходу на общенациональные стандарты социальной адекватности и культурной компетентности. В нем действуют национальный образовательный стандарт и государственная система просвещения, национальный стандарт литературного языка, общие для всех законы, регулирующие социальное поведение, национальная программа охраны культурного наследия, системой СМИ охвачено практически все взрослое население и т. п. И вместе с тем национальное единство почти не оказывает влияния на местные субкультурные феномены, поскольку является по существу политическим и не затрагивает основных установок этнических соседских обычаев и нравов [об этом см.: 662].

Таким образом, политико-национальная культура является синтетическим типом культуры (с точки зрения доминантных основ социальной солидарности), где смешиваются разные основания интеграции людей, в первую очередь политическое – служение государству и олицетворяющей его власти, но поддерживаемое, как правило, этическим чувством, а нередко религиозным и сословным (ситуативно). Но отныне основой социальной организации и регуляции жизни людей становится национальное государство со стандартизированными основными информационно-символическими компонентами культуры, образом жизни (в городах), модой, потребительским спросом и существенно повысившейся эффективностью трансляции культурных образцов следующему поколению, т. е. с социальным воспроизводством общества [см.: 627].

В отличие от этноса – культурного образования, нация – это уже в большей мере политическое образование (хотя такое же территориальное по компактности своего размещения), которое кроме этнического ядра (государствообразующего этноса) обычно включает в себя и некоторое число иноэтнических групп. Реализация принципа «один народ – одно государство» состоялась далеко не везде и продолжается по сей день. В течение всего XIX и XX вв. в Европе шло перекраивание границ с целью их большего соответствия пределам национального расселения.

В каких-то случаях государство-нация приобретает полиэтнический характер потому, что исторически сложилось как многоэтническое, или потому, что в наиболее развитых странах постепенно скапливается значительная по численности многонациональная диаспора. Особый случай – Соединенные Штаты Америки – нация, сформированная из эмигрантов, где нет территориального размежевания между этническими группами, но исторически преобладают английский язык и трансформированный вариант англо-голландской культуры. Близки к этой модели Канада и Южно-Африканская Республика.